Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников.
Шрифт:
Г. И. Филипсон.Кавказ в тридцатые годы //
Русский архив. 1883. Т. 1. С. 370—371
В то время существовало следующее положение: по воле государя Императора, обнародованной в войсках, ежегодно откомандировывалось по одному обер-офицеру от каждого гвардейского полка или отдельной части по роду оружия, как-то: артиллерии, пионеров и саперов, в распоряжение начальника Кавказского корпуса, с тем чтобы он, по своему усмотрению, назначал прибывших к нему офицеров в различные отряды, действующие против неприятеля. Из армии тоже направлялись офицеры на Кавказ, насколько мне помнится, не по одному от каждого полка,
Н. С. Мартынов 2. С. 588
У нас велась бесконечная переписка о недостаточности войск для обороны укреплений, о неимении подвижного резерва, из которого можно было подкреплять слабые или угрожаемые пункты, и для движения внутрь края, без чего приходилось ограничиваться бесплодной пассивной обороной, и наконец, о чрезвычайной негодности ружей и артиллерии. Первые были кремневые, тульские, прослужившие лет по 25; последние — разных калибров и арсеналов, чугунные, служившие с 1813 года; а лафеты деревянные были до того гнилы, что рассыпались после нескольких выстрелов. К этому нужно прибавить, что на вооружении было много полупудовых, коротких единорогов, выведенных из употребления потому, что при стрельбе боевыми зарядами они часто опрокидывались с лафетом. И все это было там, где укрепления полевые, защищаемые одною или двумя ротами чрезвычайно слабого состава, представлены сами себе, без всякой надежды на помощь, в крае враждебном и при беспрерывной опасности со стороны неприятеля, о замыслах которого гарнизоны не могли иметь никаких сведений.
Г. И. Филипсон.С. 371—372
Но более нежели в печальном положении находилась Черноморская береговая линия, управляемая генералом Раевским, мечтателем, либералом, фразером как на словах, так и на бумаге, и не терпевшим подчинения.
М. Я. Ольшевский.Кавказ с 1841 по 1866 год //
Русская старина. 1893. Кн. 7. С. 343
В 1837 году в Петербурге глядели на дела своеобразно и там не подозревали, что войска имели дело с полумиллионным горным населением, никогда не знавшим над собою власти, храбрым, воинственным, которое в своих горных, заросших лесом трущобах на каждом шагу имеет сильные природные крепости. Там еще думали, что горцы не более как возмутившиеся русские подданные, уступленные России их законным повелителем, султаном, по Адрианопольскому трактату.
Г. И. Филипсон.С. 372
Я видел в России людей, краснеющих при мысли о гнете сурового режима, под которым они принуждены жить, не смея жаловаться; они едут на войну в глубине Кавказа, чтобы там отдохнуть от ига, тяготеющего на их родине. Эта печальная жизнь накладывает преждевременно на их чело печать меланхолии, контрастирующую с их военными привычками и беззаботностью их возраста; морщины юности обличают глубокие скорби и вызывают живейшее сострадание; эти молодые люди заимствовали у Востока его серьезность, у воображения северных народов — туманность и мечтательность: они очень
Маркиз Астольф де Кюстин.
Воспоминания французского путешественника. Николаевская Россия //
Русская быль. № 3. М., 1910. С. 125
Третий и последний раз я встретился уже с Лермонтовым в 1837 году, не помню — в Пятигорске или в Кисловодске, на вечере у знаменитой графини Ростопчиной. Припоминаю, что на этом вечере он был грустный и скоро исчез, а мы долго танцевали. В это время он ухаживал за М-llе Эмилиею Верзилиной, прозванной им, кажется, La Rose du Caucase (Роза Кавказа. — Фр.).
А. М. Меринский — П. А. Ефремову//
Библиографические записки. 1859. № 20. С. 656.
(Далее цит. как: А. М. Меринский 3)
Как ужасна эта кавказская война, с которой офицеры возвращаются всегда больными и постаревшими на десять лет, исполненные отвращения к резне, особенно прискорбной потому, что она бесцельна и безрезультатна.
С. Н. Карамзина — Е. Н. Мещерской.
Цит. по: Пушкин в письмах Карамзиных.
М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 215
По дороге на Кавказ, в Кахетию, где в это время стоял Нижегородский драгунский полк, Лермонтов простудился, схватил ревматизм и вынужден был остановиться на довольно продолжительное время в Пятигорске.
Д. И. Абрамович. Т. 5. С. XXIII
В 1837 году я отправился волонтером на Кавказ от Кавалергардского полка для принятия участия в экспедиции противу горцев.
Н. С. Мартынов 2. С. 588
Мартынов... перешел из гвардии в Нижегородский драгунский полк (на Кавказ), кажется, потому, что мундир этого полка славился тогда, совершенно справедливо, как один из самых красивых в нашей кавалерии. Я видел Мартынова в этой форме: она шла ему превосходно. Он очень был занят своей красотой, и, по-видимому, эта слабость, подмеченная в нем Лермонтовым, послужила ему постоянным предметом довольно злых острот над Мартыновым.
А. В. Мещерский.Из моей старины: Воспоминания //
Русский архив. 1900. № 9. С. 79
Мартынов писал прозу. Его звали свирепый человек: бывало, явится кто из отпуска поздно ночью: «Ух, как холодно!..» — «Очень холодно?» — «Ужасно!» Мартынов в одной рубашке идет на плац, потом, конечно, болен. Или говорят: «А здоров такой-то! какая у него грудь славная». — «А разве у меня не хороша?» — «Все же не так». — «Да ты попробуй, ты ударь меня по груди». — «Вот еще, полно». — «Нет, попробуй, я прошу тебя, ну ударь!..» Его и хватят так, что опять болен на целый месяц.
А. Ф. Тиран.С. 187
Странная вещь! Дантес и Лермонтов оба служили в Кавалергардском полку.
Е. П. Ростопчина — А. Дюма
В молодости Мартынов был очень красив: он был высокого роста, прекрасно сложен. Волосы на голове, темно-русые, всегда носил он коротко остриженными, большие усы, спускавшиеся по углам рта, придавали физиономии внушительный вид.
А. Пирожков.Лермонтов на Кавказе //