Лермонтов: воспоминания, письма, дневники
Шрифт:
1840.Начало лета. Отъезд на Кавказ.
ЛЕРМОНТОВ В СВЕТЕ
По возвращении в Петербург Лермонтов стал чаще ездить в свет, но более дружеский прием находил в доме у Карамзиных, у г-жи Смирновой и князя Одоевского. [359] Литературная деятельность его увеличилась. Он писал много мелких лирических стихотворений, переделал в третий раз поэму «Демон», окончил драму «Маскарад», переделал давно написанную им поэму «Мцыри», и еще несколько пьес, которые теперь не упомню; начал роман «Герой нашего времени». Словом, это была самая деятельная эпоха его жизни в литературном отношении. С 1839 года стал он печатать свои произведения в «Отечественных Записках»; у него не было чрезмерного авторского самолюбия; он не доверял себе, слушал охотно критические замечания тех, в чьей дружбе был уверен и на чей вкус надеялся, притом не побуждался меркантильными расчетами, почему и делал строгий выбор произведениям, которые назначал к печати.
359
Владимир Федорович Одоевский (1803–1869), поэт и писатель. См. работу о нем: П. Сакулин. Из истории русского идеализма. Кн. В. Одоевский. М., 1913.
[А. П. Шан-Гирей, стр. 744–745]
Весной 1838 года приехала в Петербург с мужем В[арвара] А[лександровна], [360] проездом за границу. Лермонтов был в Царском, я послал к нему нарочного, а сам поскакал к ней. Боже мой, как болезненно сжалось мое сердце при ее виде! Бледная, худая, и тени не было прежней В[ареньки], только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые, как и прежде. «Ну, как вы здесь живете?» — «Почему же это вы?» — «Потому, что, я спрашиваю про двоих». — «Живем, как Бог послал, а думаем и чувствуем, как в старину. Впрочем, другой ответ будет из Царского через два часа». Это была наша последняя встреча; ни ему, ни мне не суждено было ее больше видеть. Она пережила его, томилась долго и скончалась, говорят, покойно, лет десять тому назад. [361]
360
Варвара Александровна Бахметева, урожденная Лопухина.
361
В 1851 году, как установил П. А. Висковатый.
[А. П. Шан-Гирей, стр. 746]
Бракосочетание молодой четы [А. В. Хвостова и Е. А. Сушковой] было в Петербурге, и обряд венчания совершен был в церкви св. Симеона; народу в церкви было очень много, и в толпе публики был заметен Лермонтов; он, если не ошибаюсь, незадолго перед тем вернулся с Кавказа, из ссылки, и вновь поступил в гвардию. Нам рассказывали, будто Лермонтов усиленно просился быть шафером у Е. А. и будто бы, не получив на то согласия, все-таки присутствовал при обряде венчания и будто бы плакал. [362]
362
Когда это место «послесловия» М. И. Семевского прочитано было кузену и приятелю Лермонтова А. П. Шан-Гирею, тот, по словам П. А. Висковатого, «расхохотался и сообщил, что он в церкви был вместе с Лермонтовым и не только не видал его плачущим, но напротив, в весьма веселом настроении» («Русский Вестник», 1882, кн. 3, стр. 338).
[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 221–222]
Рассказывают, что из церкви Лермонтов поспешил прежде молодых в дом жениха и здесь, в суете приема молодых, сделал оригинальную шалость: он взял солонку и рассыпал соль по полу. «Пусть молодые новобрачные ссорятся и враждуют всю жизнь», — сказал Лермонтов тем, которые обратили внимание на эту умышленную неловкость.
[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 222]
Когда Е. А. возвратилась от венца, Лермонтов (в качестве шафера) будто бы подошел к ней с поздравительным бокалом и сказал: «Je me recommande, madame, `a votre bont'e!». [363]
[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 226].
Июня 8 дня [1838]
Любезный друг Святослав! [364]
Твое последнее письмо огорчило меня: ты сам знаешь почему; но я тебя от души прощаю, зная твои расстроенные нервы. Как мог ты думать, чтоб я шутил твоим спокойствием или говорил такие вещи, чтобы отвязаться! Главное то, что я совсем этого не говорил или пусть говорил, да не про то. Я сказал, что отзыв непокорен к начальству повредит тебе тогда, когда ты еще здесь сидел под арестом и что без этого ты, может быть, остался бы здесь.
363
Я препоручаю себя, сударыня, вашей доброте.
364
Святослав (Святополк) Афанасьевич Раевский (1808–1876), друг детства Лермонтова, крестник его бабушки, по окончании курса в Московском университете (в 1828 г.) служил сначала в Министерстве финансов, а потом (в 1836 г.) в Департаменте военных поселений; за распространение стихов Лермонтова на смерть Пушкина был сослан в Олонецкую губ., где пробыл до 7 декабря 1838 года.
Я слышал здесь, что ты просился к водам, и что просьба препровождена к военному министру; но резолюции не знаю; если ты поедешь, то, пожалуйста, напиши, куда и когда. [365] Я здесь по-прежнему скучаю; как быть? покойная жизнь для меня хуже. Я говорю покойная, потому что ученье и маневры производят только усталость. Писать не пишу, печатать хлопотно, да и пробовал, но неудачно.
Роман, [366] который мы с тобою начали, затянулся и вряд ли кончится, ибо обстоятельства, которые составляли его основу, переменились, а я, знаешь, не могу в этом случае отступить от истины.
365
29 мая 1838 г. Раевскому дан был отпуск «в Петербург и к водам морским в Эстляндии».
366
«Княгиня Лиговская».
Если ты поедешь на Кавказ, то это, я уверен, принесет тебе много пользы физически и нравственно: ты вернешься поэтом, а не экономно-политическим мечтателем, что для души и для тела здоровее. Не знаю, как у вас, а здесь мне после Кавказа все холодно, когда другим жарко, а уж и здоровее того, как я теперь, кажется, быть невозможно.
О Юрьеве [367] скажу тебе: вообрази, влюбился в актрису, вышел в отставку, живет у Балабина, табак и чай уж в долг не дают, и 30 000 долгу, и вон из города не выпускают, — видишь: у всякого свои несчастия.
367
Николай Дмитриевич Юрьев, родственник Лермонтова и товарищ по юнкерской школе, выпущенный в л. — гв. Драгунский полк и в 1838 г. вышедший в отставку с чином штабс-капитана.
Прощай, любезный друг, и прошу тебя, будь уверен во мне и думай, что я никогда не скажу и не сделаю ничего тебе огорчительного. Прощай, милый друг; бабушка также к тебе пишет. М. Лермонтов.
[Письмо Лермонтова к С. А. Раевскому. Акад. изд., т. IV, стр. 331–332]
Во время поисков за материалами для биографии Лермонтова пришлось нам проездом по Моршанско-Сызранской дороге встретиться с сестрою Святослава Афанасьевича, Анной Афанасьевной Соловцовой, рожденной Раевской. Она помнила, как брат ее вернулся из ссылки в Петербург, как была обрадована старушка-мать и как через несколько часов вбежал в комнату Лермонтов и бросился на шею к ее брату. «Я помню, как он его целовал и потом все гладил и говорил: „Прости меня, прости меня, милый“. Я была ребенком и не понимала, что это значило, но как теперь помню растроганное лицо Лермонтова и его большие, полные слез глаза. Брат был тоже растроган до слез и успокаивал друга своего».
[Висковатый. Лермонтов на смерть А. С. Пушкина. По подлинным документам. «Вестник Европы», 1887, т. 1, стр. 345]
С.-Петербург, февраль или март 1839 г.
Милый Алексис.
Я был болен и оттого долго тебе не отвечал и не поздравлял тебя, но верь мне, что я искренно радуюсь твоему счастию [368] и поздравляю тебя и милую твою жену. Ты нашел, кажется, именно ту узкую дорожку, через которую я перепрыгнул, и отправился целиком. Ты дошел до цели, а я никогда не дойду: засяду где-нибудь в яме, и поминай как звали, да еще будут ли поминать? Я похож на человека, который хотел отведать от всех блюд разом, сытым не наелся, а получил индижестию, [369] которая вдобавок к несчастию, разрешается стихами. Кстати о стихах: я исполнил обещание и написал их твоему наследнику, они самые нравоучительные (`a l'usage des enfants [370] ).
368
Рождение сына.
369
Индижестия (indigestion) — несварение желудка.
370
Для детей.