Лермонтов: воспоминания, письма, дневники

Щеголев Павел Елисеевич

На бале Дворянского собрания ему не давали покоя, беспрестанно приставали к нему, брали его за руки; одна маска сменялась другою, а он почти не сходил с места и молча слушал их писк, поочередно обращая на них свои сумрачные глаза. Мне тогда же почудилось, что я уловил на лице его прекрасное выражение поэтического творчества. Быть может, ему приходили в голову те стихи:

Когда касаются холодных рук моихС небрежной смелостью красавиц городскихДавно бестрепетные руки… и т. д. [377]

377

И. С. Тургенев цитирует здесь стихотворение Лермонтова «Первое января» (1840).

[И. С. Тургенев. «Литературные и житейские воспоминания». Полн. собр. соч. Изд. Маркса, 1898 г., т. XII, стр. 75–76; а также изд. Глазунова, 1884 г., т. X, стр. 82–84]

С Лермонтовым Боратынский познакомился в (начале) 1840 года в Петербурге у кн. Одоевского и так сообщал жене о впечатлении, произведенном на него Лермонтовым: «Познакомился с Лермонтовым, который прочел прекрасную новую пьесу; человек без сомнения с большим талантом, но мне морально не понравился. Что-то нерадушное, московское».

[Е. А. Боратынский. Полн. собр. соч. Изд. Имп. Акад. Наук, под ред. М. Гофмана, т. 1, стр. 303]

Прелестное стихотворение «На светские цепи», как я слышал от Е. А. [Сушковой], написано княгине Марии Алексеевне Щербатовой, рожденной Штерич, красавице и весьма образованной женщине; впоследствии княгиня Мария Алексеевна вышла замуж за генерал-адъютанта И. С. Лутковского.

[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 225]

КН. МАРЬЕ АЛЕКСЕЕВНЕ ЩЕРБАТОВОЙНа светские цепи,На блеск упоительный балаЦветущие степиУкрайны она променяла.Но юга родногоНа ней сохранились приметыСреди ледяного,Среди беспощадного света.Как ночи УкрайныВ мерцании звезд незакатных,Исполнены тайныСлова ее уст ароматных.Прозрачны и сини,Как небо тех стран, ее глазки;Как ветер пустыни,И нежат и жгут ее ласки.И зреющей сливыРумянец на щечках пушистых,И солнца отливыИграют в кудрях золотистых.И, следуя строгоПечальной отчизны примеру,В надежду на БогаХранит она детскую веру.Как племя родное,У чуждых опоры не просит,И в гордом покоеНасмешку и зло переносит.От дерзкого взораВ ней страсти не вспыхнут пожаром,Полюбит не скоро,Зато не разлюбит уж даром.Лермонтов

Будучи женихом Щербатовой, и в то же время избегая брака, — Лермонтов на коленях умолял свою бабушку Арсеньеву не позволять ему жениться. [378]

[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 225]

Екатерина Александровна [Сушкова] выражалась о Лермонтове: «Lermontoff — toujours calculateur et 'enigmatique». [379]

[Устные рассказы Е. А. Сушковой в передаче М. И. Семевского. Сушкова, стр. 225]

378

Анекдот этот, опубликованный М. И. Семевским в «Вестнике Европы», исключен был им из текста «Приложений» к отдельному изданию «Записок» Е. А. Хвостовой (Сушковой) на том будто бы основании, что «Е. А. в этом случае основывалась на слухах совершенно неверных». Мы помещаем этот анекдот в ряду других, но предупреждаем, что все сообщения Семевского малодостоверны и носят большею частью легендарный характер.

379

Лермонтов всегда расчетливый и загадочный.

Между де-Барантом [380] и Лермонтовым произошло столкновение; [381] де-Барант с запальчивостью требовал от Лермонтова объяснений по поводу каких-то дошедших до него обидных речей. Михаил Юрьевич объявил все это клеветой и обозвал сплетнями. Де-Барант не удовлетворился, а напротив выразил недоверчивость и прибавил, что «если все переданное мне справедливо, то вы поступили дурно». — «Я ни советов, ни выговоров не принимаю и нахожу поведение ваше смешным и дерзким (dr^ole et imperti-nent)», — отвечал Лермонтов. На это де-Барант заметил: «Если б я был в своем отечестве, то знал бы как кончить дело». «Поверьте, что в России следуют правилам чести так же строго, как и везде, и что мы, русские, не меньше других позволяем оскорблять себя безнаказанно», — возразил Михаил Юрьевич. Тогда со стороны де-Баранта последовал вызов.

380

Сын французского посланника Эрнест Барант.

381

16 февраля 1840 года на бале у графини Лаваль.

[Горожанский в передаче Висковатого, стр. 318–320]

Горожанский рассказывал, что Лермонтов, передавая ему разговор, заметил, что: «je d'eteste ces chercheurs d'aventures» — эти Дантесы и де-Баранты заносчивые сукины дети.

[Висковатый, стр. 320]

В своей дуэли с Барантом, сыном французского посланника, Лермонтов пригласил в секунданты к себе Столыпина, который мне рассказывал, что когда он приехал к молодому французу переговорить об условиях дуэли, то Барант объявил ему, что будет драться на шпагах. Это удивило Столыпина. «Но Лермонтов, может быть, не дерется на шпагах», — возразил ему Столыпин. «Как же это офицер не умеет владеть своим оружием», — сказал Барант. «Его оружие — сабля, как кавалерийского офицера, — ответил ему Столыпин, — и если вы уже того хотите, то Лермонтов будет драться с вами на саблях; но, — прибавил он, — у нас в России не привыкли употреблять этого рода оружие в дуэлях, а дерутся на пистолетах, которые вернее и решительнее кончают дело». По настоянию Баранта противники дрались на саблях. Лермонтов был ранен в грудь; рана была довольно легкая. Тем кончилась их дуэль.

[А. Меринский. «Библиографические Записки», 1859 г., № 12, стр. 374]

Дуэль была положена сперва на шпагах до первой крови, а потом на пистолетах; на шпагах кончилась небольшой раной, полученной поручиком Лермантовым в правый бок, и тем, что конец шпаги его был сломан; после сего продолжалась она на пистолетах, поставили их на 20 шагов, стрелять они должны были по счету вместе по слову раз, приготовиться, два, целить, три, выстрелить, по счету два Лермонтов остался с поднятым пистолетом и спустил его по слову три; Барон де-Барант целил по счету два…

Меня же поручик Лермантов просил быть его секундантом на бале у Графини Лаваль 16-го числа февраля. Меры для примирения их были приняты все, но барон де-Барант требовал извинений, которые были отказаны поручиком Лермантовым, после выстрелов помирились просто. Секундантом со стороны Г-на Барона де-Баранта был его соотечественник Граф Рауль д'Англес…

Направления пистолета поручика Лермонтова при выстреле не могу определить, что могу только сказать, это то, что он не целил в Барона де-Баранта, а выстрелил с руки. — Барон де-Барант, как я выше сказал, целил по слову два и выстрелил по счету три. Выстрелы же последовали так скоро один за другим, что не могу определить, чей был прежде. Пистолеты были мои, заряжали их вместе с Графом д'Англесом, шпаги были привезены им. Посторонних лиц никого не было. Отставной Гвардии поручик Алексей Столыпин. [382]

382

Печатаем с сохранением особенностей орфографии подлинника по тексту «Военно-Судного Дела» (Пушкинский дом).

[Из показаний А. Столыпина на суде]

Зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован кн. Щербатовой (к ней относится пьеса: «На светские цепи»). Мне ни разу не случалось ее видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать. То же самое, как видно из последующего, думал про нее и г. де-Барант, сын тогдашнего французского посланника в Петербурге. Немножно слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта, он подошел к Лермонтову и сказал запальчиво: «Vous profitez trop, monsieur, de се que nous sommes dans un pays o`u le duel est d'efendu». — «Qu'`a ca ne tienne, monsieur, — отвечал тот, — je me mets enti`er`ement `a votre disposition», [383] — и на завтра назначена была встреча; это случилось в середу на Масленице 1840 года. [384] Нас распустили из училища [385] утром, и я, придя домой часов в девять, очень удивился, когда человек сказал мне, что Михаил Юрьевич изволили выехать в семь часов; погода была прескверная, шел мокрый снег с мелким дождем. Часа через два Лермонтов вернулся, весь мокрый, как мышь. «Откуда ты эдак?» — «Стрелялся». — «Как, что, зачем, с кем?» — «С французиком». — «Расскажи». Он стал переодеваться и рассказывать: «Отправился я к Мунге, он взял отточенные рапиры и пару кухенрейтеров [386] — и поехали мы за Черную речку. Они были на месте. Мунго подал оружие, француз выбрал рапиры, мы стали по колено в мокром снегу и начали; дело не клеилось, француз нападал вяло, я не нападал, но и не поддавался. Мунго продрог и бесился, так продолжалось минут десять. Наконец, он оцарапал мне руку ниже локтя, я хотел проколоть ему руку, но попал в самую рукоятку, и моя рапира лопнула. Секунданты подошли и остановили нас; Мунго подал пистолеты, тот выстрелил и дал промах, я выстрелил на воздух, мы помирились и разъехались, вот и все».

383

«Вы слишком пользуетесь тем, что мы в стране, где дуэль воспрещена». — «Это ничего не значит, я весь к вашим услугам».

384

Бал у графини Лаваль, на котором произошло это объяснение, был 16 февраля 1840 г.

385

Шан-Гирей жил вместе с Лермонтовым у бабушки его Е. А. Арсеньевой и учился в Артиллерийском училище. У Лермонтова со Столыпиным была еще квартира в Царском Селе (об этом было выше), но он почти все время проводил в Петербурге.

386

Пистолеты.