Лес проклятых
Шрифт:
Ира уже ставшим привычным жестом пощупала платок, спрятанный под футболкой.
Валя колдовала для председателя, их обоих спугнула любопытная Катька. Цыганка решила избавиться от ненужного свидетеля. Но пока у нее нет платка, Катька может жить спокойно. Этот же платок нужен председателю. Зачем? Чтобы отдать его цыганке? Вряд ли, иначе бы Валя не боялась, что он попадет к Полозову.
Есть еще и мальчик.
А ведь он действительно есть. Маленький, лет пять-шесть ему. И зовут его, видимо, Вася. Если он – сын колдуньи, то ему вряд ли понравится, что мамкиными вещами кто-то
Лешак мстит двум деревням. Из одной его мать выгнали, в другую не приняли. Из-за этого сгорела Воронцовка, а Вязовня… А за Вязовню взялся председатель. Болото осушил, кладбище под самый бок к домам пристроил, дом один недавно сгорел… Словно Полозов сговорился с лешаком. Или это случайное совпадение, и Василий Иванович?.. Василий!
Ира ахнула и схватилась за щеку. А что, если и мальчик, и председатель, и парень на велике – один и тот же человек?! Да какой человек! Лешак… Парень специально подвез ее к лесу, чтобы она не села на автобус, заставил ее заблудиться, волков на нее натравил. Но стоило Ире повязать платок, как лешак начал ей помогать, из леса ее вывел. То же самое случилось и сегодня утром. Он не давал ей найти платок, а потом помог оторваться от Пашки.
Ира замотала головой.
Но если лешак – лесной дух, то он нереален, его нельзя коснуться, нельзя ударить! Парень же на велосипеде был вполне осязаемым. У него были сильные жилистые руки, костлявые плечи. Она касалась его – вполне себе человек. И кожа теплая, и с телом все в порядке. Значит, он – не дух?
Опять путаница. Почему все это свалилось на головы бедных сестер? И зачем каждый раз цыганка заколдовывает Павла вместе с Артуром и Наташей? Чтобы поймать Иру? А так просто ее поймать нельзя? Да Пашка, если захочет, ее в два счета достанет. Он ловкий.
Ира растерянно огляделась. Женя прыгала в мокрой траве, зябко ежась.
– Замерзла?
– Ага, – призналась Женя, потирая одну ногу о другую.
– Бежим!
Обгоняя друг друга, они помчались по сверкавшему на солнце лугу, выбежали на деревенскую улицу. А там – дома, дома, люди ходят. Председательские хоромы сверкают красной крышей.
А что, если все-таки платок тут спрятать? Домой его нести нельзя. У кого его оставить, да у той же Женьки, – значит, хлопотами наградить. Самое надежное место – у председателя под носом. Сунуть его в палисадник или в поленнице спрятать?
Дорогу им перебежала большая серая собака – они опять были возле дома Полозова. Собака подошла к крыльцу, принюхалась, устроилась на солнышке, часто-часто задышала, высунув длинный язык, прикрыла глаза. Ире вдруг показалось, что собака за ней наблюдает.
Она вспомнила похожего зверя, сидевшего в ночь пожара на автобусной остановке. Тогда он был с мальчиком Васей. А теперь – с Василием Ивановичем…
Полозов только предположил, что платок – у Наташки, и их дом вспыхнул. Стоит ему решить, что он у Женьки или у сестер – заполыхают и их дома. Он все сделает, чтобы мамкин платок не попал в чужие руки!
– Ира! – позвала ее Женя. – Пошли обедать!
Нет, нет! Она не допустит этого!
– Ирочка, что случилось? – теребила гостью тетя Зоя. – Ты так побледнела…
– Собаки испугалась, – прошептала Ира.
– Какой собаки?
Собаки около дома не было.
Ира сидела за столом, смотрела на окна полозовской избы, и сердце у нее холодело от предчувствия беды. Вот-вот случится что-то плохое!
Посреди улицы остановился трактор. Водитель дал два длинных гудка, так что стекла тоненько зазвенели. Полозов вышел на крыльцо, запер дверь, ключ положил в карман. И еще ладонью его прихлопнул, для верности. Или показал кому-то, что ключ у него, нечего и мечтать попасть в его дом без спросу?
Мотор взревел, шарахнулись во все стороны зазевавшиеся куры. Серые клубы выхлопных газов опустились на землю.
Председательская изба словно бы приосанилась, приготовившись ждать хозяина. Час, три, да хоть целую вечность! Вот и пусть ждет. Только не одна, а вместе с подарком.
Ира быстро доела суп, обжигаясь, залпом выпила чай.
– Я побегу, теть Зой, – крикнула она, забирая с веревки еще не просохшую одежду.
– Оставь. Зачем тебе мерзнуть в мокром? Дома переоденешься, потом все вещи и вернешь. К Женьке заглянешь, а то она скучает без вас.
Ира укрепила сумку с вещами на багажнике велосипеда и поехала по дорожке к реке, съехала в кусты. Так, теперь торопиться не стоит. Ира спрятала велосипед в высокой траве, осторожно вернулась к дороге.
Тетя Зоя и Женя разговаривали на крыльце. Женя кивнула, с чем-то согласившись, и радостно запрыгала вокруг матери. Тетя Зоя повязала голову платком, закрыла дверь и повела дочь через деревню в поле, к близкому лесу.
Ира выбралась из своего укрытия.
Деревня приходила в себя после ливня. Размытая дождем улица была пуста, от земли поднимался пар. Ира, стараясь оставаться незамеченной, пробралась к уже знакомому крыльцу дома председателя. Кладки с дровами видно не было. Зато над крыльцом имелся шикарный навес с новенькими белыми балками. Одна из них проходила сквозь стену куда-то внутрь террасы. В том месте, где балка пересекала дом, виднелась щель, как раз для платка. Ира подняла на цыпочки, но до балки не достала.
На что бы такое встать?
У Женькиного крыльца валялось ведро. Ира сбегала за ним, перевернула донышком вверх, осторожно наступила на него ногой. Железо скрипнуло. Ира подпрыгнула, забрасывая платок за балку, и ведро сложилось под ее весом в гармошку. Ира с грохотом скатилась на землю. К ногам Ларисы.
– Ты еще здесь? – обрадовалась она, увидев Иру. – Слушай, я не поняла, ты чего у меня-то об этом выспрашивала? Это же твоя бабка нам все рассказывала.
– Моя? – После падения Ира соображала туго.
– Ну, – кивнула Лариса. – Ты Воронцова?
– Воронцова, – согласилась Ира, и ей стало как-то не по себе. Словно перед ее взором опять возник список из одинаковых фамилий под сумрачным указанием: «Пали смертью храбрых…»
– Я что хочу сказать… – Лариса присела рядом с Ирой на корточки. – Не забивай себе всякой ерундой голову. Правда – неправда, было – не было… Пока ты об этом говоришь и думаешь, оно есть. Как только забываешь – все исчезает. Понимаешь?
– Нет, – честно призналась Ира.