Лесь с Ильинки-улицы
Шрифт:
– Слушай, ты гений! – обрадовался Лесь, чуть обратно не вскакивая.
– Только тогда надо встать пораньше, чтобы времени больше в запасе было. Так что – спать… – и Тоша перевернулся на спину, закрывая глаза. Лесь заставил себя последовать его примеру и вскоре действительно уснул.
Глава 11. Курить – нервам вредить
А детдом тебя ведь ждёт,
Пистолет лишь не даёт…
Проснулся утром Лесь с одной мыслью: «Пол… нет, всё царство за сигареты!.. Так, стоп, а чего это мне так курить хочется?» – это уже была вторая мысль, но она не в счет, потому что Лесь уже не спал, а сидел на кровати и недоуменно глядел на Тоху, который его и растолкал.
Потом вспомнил, и стало тоскливо. Если бы не хотелось курить – Лесь от одних воспоминаний захотел бы, а так желание просто усилилось до навязчивой идеи.
Блин, что же это за жизнь такая?! Даже отдохнуть нельзя, одна нервотрёпка… Нет, рано Лесь попытался бросить курить, рано, сейчас лучше думать, чем мучиться желанием где угодно раздобыть пачку «Винстона», как у папы. Или хотя бы красного эль-эма, какой курит Василий…
– Всё, всё, я проснулся, – успокоил Лесь продолжающего трясти его за плечо друга. – Одеваемся и идём в поход?
– Типа того, – согласился Тоша, задумчиво вертя в руках любимую красную футболку с портретом лидера Кубинской революции. Надевать – не надевать?.. Всё-таки надел. Лесь за время этих раздумий уже успел впрыгнуть в шорты, футболку перекинул через плечо, на другое закинул свой неизменный рюкзак и, на цыпочках прокравшись к лестнице, осторожно принялся спускаться.
Тоша нагнал его уже внизу, толкнул в бок и спросил шёпотом:
– Думаешь, моя мама не заметит, что ты рюкзак взял «на речку»?
– А, придумаем что-нибудь, если заметит, – отмахнулся Лесь. Тоже, предусмотрительно, шёпотом.
Тоха написал маме записку, что ушли на Гремяк, и друзья выскользнули из дома. Деревня ещё было тихой, пустынной, хотя времени было не так уж и мало: у соседки корова уже паслась перед домом, где-то плакал ребенок, кто-то в конце деревни слушал радио… Видимо, дачники ещё спали, а деревенские возились, пока не жарко, в огородах.
Шагать босиком по прохладной с ночи песчаной дороге было само удовольствие, так что стало даже досадно немного, что взяли с собой сандалии. Нувотнафиг, называется, если и без них шагать легко и приятно?..
Впрочем, скоро сандалии всё же пришлось надеть. По гравию, которым засыпали съезд – его вечно в дожди размывало, – босиком ходить уже было не так удобно… Мальчишки переглянулись и только прибавили шагу после вынужденной остановки. До станции было не очень далеко, но лучше ведь придти чуть пораньше, чем опоздать потом к обеду? К тому же придётся заскочить на речку хотя бы головы намочить, а то Тошина мама точно не поверит, так что запас времени лишним не будет, как ни крути.
День, хотя на лесной дороге, куда друзья быстро свернули, об этом судить было сложно, выдался хорошим – в тени ёлок, берёз и ольхи идти было не очень жарко, да и солнце, когда его было видно за деревьями, то и дело уходило за облака, которыми небо было укутано, как ёлочные игрушки после того, как их уберут в коробки, ватой. Невидимый дятел деловито долбил дерево, ещё какая-то птичья мелочь чирикала по кустам, замолкая, стоило с ней поравняться… Один раз дорогу ребятам перебежала деловитая белка, взмыла на ель и, перепрыгнув на соседнюю, вскоре исчезла. Ветер шумел в кронах деревьев, и когда усиливался, по лесу прокатывался стонущий скрип. Первые пару раз Лесь и Тоха испуганно замирали от этого звука, но потом привыкли и перестали обращать внимание: дует ветер где-то вверху – и ладно.
По дороге им встретилась только одна машина, не местная, как определил Тоха. Людей не было – сезон не грибной и не выходные, и нервничающий, что всё-таки кто-то их заметит и маме расскажет, Тоша постепенно успокоился, повеселел и даже начал что-то насвистывать. Лесь завистливо вздохнул – сам свистел плохо, а уж о том, чтобы брать разные ноты, и речи не шло.
… Лес закончился, и резкий порыв мокрого ветра наглядно показал друзьям, что к погоде нельзя было относиться так беспечно. Ветер, который «дул где-то вверху – и ладно», нагнал, оказывается тучи, небо заволокло, и в воздухе повисла противной завесой морось. На открытом пространстве мальчишкам сразу же стало зябко и неуютно.
– Ничего, польёт – на станции переждём, – с оптимизмом заявил Тоша, поглядывая на низкую синюю тучу, подбирающуюся к середине неба.
– Угу, – Лесь взглядом измерил расстояние до станции, а потом до тучи, – если успеем.
– Эй, это же всё ради тебя, не кисни! – возмутился друг, потом повторил те же нехитрые измерения и невинно предложил: – Может, ускорим темп?
… Вдоль железной дороги к долгожданному навесу станции они уже неслись во весь дух под косым хлёстким ливнем. Взлетели по ступенькам мокрые, как щенки, свалившиеся в речку, переглянулись и невольно рассмеялись:
– Вот теперь и заворачивать к реке голову мочить не надо!
– Только маме придётся объяснить, почему купались в одежде…
– Это точно! У тебя видок такой, будто ты оживший утопленник. Не хватает, это… водорослей.
– У тебя не лучше… Смотреть – и то мокро!
Посмеиваясь и на ходу стягивая сырые футболки, мальчишки двинулись к ларьку рядом с кассой. Дождь как назло начал стихать, что было с его стороны полным свинством. Как будто его предназначение заключалось в том, чтобы насквозь промочить двух друзей – и никого больше!
Выудив из тоже частично промокшего рюкзака сырой кошелёк (хорошо ещё, что пистолет лежал на дне, закутанный в запасную футболку, и остался сухим), Лесь оглядел небогатый выбор сигарет и, стараясь придать голосу небрежности и «взрослости», попросил одну из дешёвых пачек.
Продавщица со смешком поинтересовалась, сколько юному курильщику лет, но сигареты достала.
– Шестнадцать, – с достоинством ответил Лесь, лихо приписывая себе три года. Ну а что, Ленка же выглядит в свои девятнадцать на три года младше, вот и он, может, такой… невысокий.
– Родители-то в курсе, что куришь?
– Догадываются.
– Ну и дураки они у тебя. Лучше бы пороли, – вздохнула продавщица, пересчитывая мелочь, которой расплатился Лесь. Тот обиделся, но вида не подал, только забрал пачку и сердито спустился по ступенькам к переезду.
Внизу, когда Лесь чиркал мокрыми спичками – зажигалку купить никак ещё не сподобился, его нагнал Тоша.
– Ну что, полегчало? – участливо спросил он. Лесь чуть не зарычал в ответ, бросая третью сломанную спичку. Это было невыносимо – уже держать сигарету в зубах и не мочь прикурить. А ещё противно от самого этого желания, слишком сильного и не подчиняющегося Лесю.