Лес за Гранью Мира (сборник)
Шрифт:
Ральф ощутил, как в глубине его души зарождается радость от предчувствия предстоящей схватки, и он заставил коня подпрыгнуть, а Клементу сказал:
– Мне нравится, дорогой друг, что я еду с тобой не за просто так, а смогу оплатить мой ежедневный хлеб, как и любой другой воин.
Клемент с добротой в глазах посмотрел на него:
– Думаю, из всех твоих братьев в тебе больше всего течёт крови Рыжего Роберта, того, кто первым покорил Верхние Луга. А теперь слушай: этот замечательный Город Белой Стены, что остался у нас за спиной, – последняя из земель, где жители приветливы. Здесь управляет закон, или королевская воля, или хартия торговых городов. Здесь есть гильдии, где могут оказать помощь. И хотя народы земель, в которые мы держим путь, ну, по крайней мере, некоторые из народов – христиане, и у них есть священники и церкви, по духу своему они дикари, и многие языческие обычаи ещё живы у них. Они клянутся на алтарях демонов, едят конину по великим праздникам и поголовно занимаются колдовством, даже
– Ясно, мастер Клемент, – отозвался Ральф. – Там, куда ты нас ведёшь, нет мирных или приятных земель.
– Мало спокойствия, но много прибыли, – подхватил Клемент. – Те земли богаты вином, маслом, пшеницей, коровами и овцами. В горах там добываются металлы и драгоценные камни. Местные ремесленники мало их используют, а потому добытчики заинтересованы в хороших отношениях с нами, торговцами. Многие готовы платить за необходимый им товар если не деньгами, то подобным товаром, что в некотором роде даже лучше. Да, это хорошая земля для торговцев.
– Но я-то не торговец, – возразил Ральф.
– Верно, – сказал Клемент, – у тебя своя цель, но там, куда мы едем, ты можешь услышать о чём-то, что тебе пригодится, или о чём-то, что, наоборот, придётся по нраву мне. По правде говоря, наши цели прямо противоположны – я не хотел бы, чтобы ты услышал что-то, что заставит тебя продолжить путь. Я больше хочу, чтобы ты вернулся со мной, а не растрачивал свою молодость понапрасну. На самом-то деле, я подозреваю, что ты ищешь. Мне кажется, что твоими спутниками будут лишь смерть да дьявол.
Ральф промолчал, а Клемент продолжил уже более жизнерадостно:
– Но, кроме всего прочего, в землях, куда мы держим путь, ты увидишь много необычного и красивого. Жители тех земель по большей части хороши собой, да и женщины нам, простолюдинам, кажутся красавицами.
Ральф вздохнул и не ответил сразу, но спустя некоторое время произнёс:
– Мастер Клемент, ты можешь рассказать по порядку, чем мы будем заниматься в ближайшее время?
– Да, конечно, – сказал Клемент. – За три дня мы дойдём до гор, затем два дня будем взбираться на них и не встретим по пути никакого жилья, а на следующий день придём к «Дому в горах», гостинице, которая построена и ныне содержится жителями ближайших поселений, в том числе и жителями Торгового холма. Этот дом освящали как убежище, и никто в нём не имеет право поднять руку на другого, так что мы часто наталкивались в нём на горных разбойников и веселились и пировали в этой доброй компании. Когда же там встречаются враги, то выходят они оттуда друг за другом, с перерывом в час. Таковы обычаи «Дома в горах», и никто никогда ещё не нарушал их. Когда же мы выйдем из него, мы будем скакать весь день и переночуем среди гор, и если нас не перехватят той ночью или на следующее утро, то мы спокойно доберёмся до Торгового холма. Для начала хватит?
– Да, мастер Клемент, – кивнул Ральф.
На этом разговор закончился, но в тот день Клемент ещё часто заговаривал с Ральфом. Он всегда относился к нему с почтением, как и все остальные из его отряда.
Глава XX
Отряд прибывает к «Дому в горах»
Той ночью все спали в палатках, что разбили на поле вблизи небольшой деревеньки, стоявшей у ручья. Там и перекусили, и подготовили всё, что было нужно для дальнейшего пути. Таким же образом прошёл следующий день. На третий вечер они поставили палатки на склоне небольшого холма у дороги, ведущей к глубокому ущелью, с которого начинался горный путь. Он проходил между двумя очень высокими скалами, круто поднимавшимися вверх от равнины, как и остальные горы. Вокруг лагеря поставили хорошую охрану, и этой ночью не произошло ничего, о чём стоило бы рассказать.
На следующее утро отряд въехал в ущелье, поднялся по нему до вересковой пустоши и весь день ехал по безлюдным каменистым дорогам. Вечером же добрались до травянистой долины, орошаемой небольшим ручьём, у которого
Когда на следующее утро отправлялись в путь, Ральф спросил Клемента, ожидает ли он какого-нибудь внезапного нападения или уже нет. Клемент ответил:
– Возможно, мой лорд. Мы богатая добыча, какую редко встретишь на этой дороге. И хотя дикари не знают часа, в который мы пройдём через их земли, всё же они знают время с точностью до одного-двух дней. Мы же не можем скрыть наше путешествие ото всех, у кого есть уши, а когда ухо слышит, язык болтает. А ты всё рвёшься в бой, сын мой?
– Да, – ответил Ральф, – я охотно взглянул бы на этих злодеев.
– Вполне возможно, скоро ты их увидишь, – кивнул Клемент. – Если мы ни на кого из них не наткнёмся вплоть до «Дома в горах», я сочту это верным признаком того, что они собираются поставить на нас засаду, и это будет опасно, если никто не предупредит нас об их цели.
Ральф подумал, что не представляет, как это всё произойдёт и что из этого выйдет, и ехал дальше, глубоко задумавшись. Дорога была ухабистая, и путники почти весь день шли шагом, всё вверх и вверх. Хотя стояло лето, с наступлением вечера становилось всё холоднее. Наконец, на вершине каменного хребта, над которым вздымалась высокая гора со снежной шапкой, Ральф разглядел дом. Он был длинным и низким, стены и крыша его были построены из крупного камня. При виде этого дома члены отряда радостно закричали и поспешили к нему. Клемент со всей силы пришпорил коня, и тот ринулся вперёд. Ральф же ехал медленно, поскольку у него не было никаких забот и волнений, разве что о самом себе. Случайно он посмотрел вбок и увидел что-то яркое под большим камнем, который освещали последние солнечные лучи. Ральф свернул с дороги в сторону камня, думая, что в спешке кто-то из отряда выронил кошелёк или что-нибудь ещё. Он слез с коня, чтобы подобрать находку, а взяв её в руку, увидел, что это был кусок, размером с ладонь, тонкой зелёной ткани, вышитой цветами. Ральф держал её в руке какое-то время, пытаясь понять, где он мог видеть что-то подобное раньше, и размышляя, почему ему стало так неспокойно на сердце, как вдруг вспомнил деревеньку Буртон, маленький зал с дубовыми скамейками, устланный камышом пол и эту самую расшитую цветами зелёную ткань, струящуюся вокруг ног красивой девушки, которая проворно двигалась по залу, накрывая на стол. Но его воспоминания не прервались. Они унесли его в те дни, когда он жаждал любви, наконец, завоевал её и так быстро потерял. Размышляя об этом, он услышал, как Клемент, стоявший у садовой калитки, зовёт его. Юноша вскочил на коня и поскакал вверх по склону, к саду, где и спешился рядом с Клементом, сразу же отчитавшим его за задержку:
– Здесь опасно в одиночку останавливаться вне сада. Эти разбойники, по которым верёвка плачет, часто подкрадываются к тому, что можно легко украсть, а в этом деле они быстрые и проворные ребята.
– О чём ты беспокоишься? – спросил Ральф. – Я остановился взглянуть на цветок. Он вызвал во мне воспоминания о Верхних Лугах.
– Хорошо, хорошо, сын мой, – сказал Клемент. – Что это ты так расчувствовался? Идём же в дом. Всё так, как я и предполагал. Кроме смотрителя и его жены здесь ни души, но не беспокойся, ты ещё увидишь сынов Мика Висельника.
Они вошли в дом и нашли всё, что нужно уставшим путникам. За домом присматривал седой старик. Его жена выглядела не намного моложе мужа. После ужина разговаривали о многом, но разговор, как можно было ожидать, вскоре коснулся разбойников, и Клемент спросил смотрителя, что о них слышно в последнее время.
Старик ответил:
– Ничего необычного, мастер Клемент, всё как всегда. Несколько человек заходили к нам в сад, один или двое заглядывали в зал, и то и дело кто-то приходил с пустыми руками, чтобы поспать и перекусить. Да время от времени по дороге проводили пленного на продажу. По правде говоря, несколько дней тому назад три человека вели с собой женщину. Мне подумалось, что такой прекрасной я никогда и не видел. Она сидела на скамейке вон там, и, казалось, ей совсем не было дела до того, что она пленница и на ногах у неё кандалы (согласно обычаю этих людей). Правда, руки её не были связаны, и она могла есть. Похитивший её рассказал мне, что на девушку напали недалеко от сада. Она отважно защищалась кинжалом, прежде чем удалось схватить её, но когда всё же схватили, она больше не пыталась сопротивляться.
– Они причинили ей вред? – спросил Ральф.
– Конечно, нет, – ответил смотритель. – Разве кто-нибудь продырявит ткань, которую везёт на рынок? Нет, они были с ней вежливы, в своём роде, и просили дать ей всё лучшее из того, что у нас было.
– Как она выглядела? – спросил Ральф.
Смотритель ответил:
– Ну, вроде высокая, но я плохо замечаю такие вещи. Серые глаза, густые каштановые волосы, ярко-алые губы, загорелые на солнце щёки, но кожа у неё, кажется, была белой, насколько можно судить об этом при загаре, и лицо казалось нежным, как пение каменки на десятиакровом поле в хорошую погоду. Руки её были не такие, как у тех барышень, которые не выходят из своих комнат и за которыми надо ещё и приглядывать. Её руки были покрыты загаром, словно она работала серпом под жгучим солнцем. Когда же она протянула руку так, что из-под рукава показалось запястье, то я увидел, что оно было белое, как молоко.