Лёшка-"студент"
Шрифт:
Машина тронулась.
Через час Лешка расположился в квартире таксиста, а хозяина отправил ночевать к одной из его подруг, предварительно внушив ему забыть факт встречи с ним и все остальное, в том числе и причины того, почему ему нельзя появляться трое суток в собственной квартире. Лешка хотел иметь запас времени. Он лег на кровать, но в квартире таксиста почему-то не спалось.
Он подошел к окну, посмотрел на звездное небо и вспомнил, что страна с маленьким трудолюбивым народом, удивляющая весь мир своими достижениями,
«Костя! — позвал он мысленно. — Сынок мой! Малыш! Откликнись, тебя зовет папа!!!»
Он думал об этом упорно, вкладывая в призыв весь свой пыл, всю душу так, что от морозного воздуха ночной Москвы, падавшего из раскрытой форточки, у которой он стоял, ему стало жарко. Он умолял и просил, он хотел быть услышанным…
Костя, сидевший на ковре перед телевизором и с увлечением помогающий пройти маленькому человечку на экране среди прыгающих чудовищ и рушащихся стен, вдруг отвернулся от экрана и прислушался.
— Мама! — сказал малыш. — Нас папа зовет…
Вера, как всегда с вязанием на коленях, недоверчиво посмотрела на сына.
— Ты опять фантазируешь?
— Да нет! Он точно зовет!
— А где он? Откуда зовет?
— Сейчас спрошу, — сказал Костя и беззвучно зашевелил губами. — Он в Москве. Он меня слышит! — крикнул он радостно.
— Ты, наверное, что-то путаешь, — осторожно сказала Вера. — Его увезли в Новосибирск, так генерал сказал…
— Он спрашивает, где мы.
— Скажи, в больнице, скажи, что чувствуешь себя лучше, — недоверчиво глядя на возбужденное лицо сына, сказала Вера. — Скажи, что я его люблю…
— Он говорит, чтобы мы ждали, он едет к нам! — объявил сын. — Он нас тоже любит!
Вера встала с кресла, подошла к Косте и наклонилась к его лицу.
— Ты правду говоришь, малыш? — недоверчиво спросила она. — Ты не придумываешь?
— Да папа это, папа! — крикнул мальчик и вскочил на ноги. — Это он! Только он может говорить со мной! Это он! Его выпустили из-за забора!!!
Малыш подбежал к шкафу и дернул за ручку.
— Мама, давай быстрей, одевайся, ведь папа едет!
Вера, все еще недоверчиво оглядываясь на возбужденного сына, медленно подошла к шкафу и достала любимое черное платье, так нравившееся Ковалеву. Она развязала пояс халата и повернулась к зеркалу.
— Но он же еще в Москве! — наконец дошло до нее.
Мальчик опустил голову…
Лешка вошел в зал сберкассы.
Вдоль стойки с окошечками из толстого стекла стояли люди, сдающие и получающие деньги. Ковалев подошел к столику, достал ручку, подумал и написал на бумажке сумму в десять тысяч, потом встал в очередь.
Стоявшая перед Ковалевым старушка, одетая в старый, порванный на спине полушубок, крепко сжимала рукой, покрытой трещинами и вздутыми венами, пачку мятых рублей, трешек и пятерок. Она поминутно оглядывалась, будто опасаясь Ковалева.
Кассирша долго пересчитывала деньги, пока не вернула бабушке засаленную сберегательную книжку.
— Вам получать? — спросила она, увидев в руках Ковалева кассовый ордер. — Тогда вам сначала к контролеру, вон в то окошко.
— Нет. Мне к вам, — уверенно сказал Ковалев, глядя в глаза девушке. — Я уже был у контролера, и вы должны выдать мне деньги!
Кассирша взяла бумажку, черкнула на ней что-то, известное только ей, и открыла сейф.
— Вам какими купюрами, большими, маленькими? — спросила она.
— Разными.
Девушка бросила на стойку несколько увесистых пачек.
Ковалев рассовал деньги по карманам, вышел на улицу и поднял руку, завидев такси. Первая часть задуманного прошла без осложнений.
Каверзнева сорвали с постели настойчивые трели телефона. Когда он понял, что звонок не успокоится, пока кто-то не снимет трубку, осторожно убрал со своей шеи руку жены и сел на постели, разыскивая ногой тапочки. Взгляд подполковника упал на часы, показывающие начало ночи, и по спине прошел холодный озноб недоброго предчувствия. Уставшая от обилия впечатлений после поездок по магазинам жена даже не пошевелилась.
Каверзнев был уверен, что новость, которую ему сообщат по телефону, связана с Ковалевым. Он знал, что в течение недели, пока Вера с Костей летали над океаном и Японскими островами, чтобы определить места напряжения земной коры, Шенгелая с Ковалевым занимались экспериментами настолько секретными, что даже Каверзнев и генерал не знали фамилий их пациентов. Наконец он снял трубку.
— Каверзнев слушает.
— Это Викулов… — в голосе генерала звучала тревога. — Вам необходимо немедленно вернуться домой.
— Что случилось? — сонливость у Каверзнева мгновенно прошла. — Алексей?
— Да.
— Утечка? — подполковник надеялся всем сердцем, что генерал ответит отрицательно. — Когда?..
— Почти сутки…
Каверзнев не сдержался и выдал в трубку такую тираду, состоящую из множества чисто мужских слов, что если бы телефон мог краснеть, то из зеленого он стал бы кумачовым.
— Как ты думаешь, он пойдет за границу?
— Уверен. Он очень боится за своего сына, и я об этом докладывал неоднократно.
— Так ты думаешь, рискнет?.. А как?.. — чувствовалось, что генерал не только спрашивает, но и размышляет сам. — Значит, рискнет? — повторил генерал.
— Да. Думаю, он уже предпринял что-то.
— А как же наша хваленая техника?
— В этом надо разбираться потом.
— Хорошо. Мы уже приняли меры.
— Товарищ ген… — подполковник запнулся и поправился: — Викулов… Нельзя привлекать к поискам Алексея обычных людей, можно бед наделать! Он непредсказуем в гневе, вспомните, что было несколько лет назад!