Лёшкина переэкзаменовка

Это было моё первое в жизни выступление на совете отряда. Раньше я тоже, как звеньевой, бывал на совете отряда, но всегда молчал. Молчал не потому, что мне нечего было сказать, а потому, что стеснялся. С каждым из ребят, сидевших на совете, я был, конечно, хорошо знаком

— Лёва вообще не готовится к испытаниям. Его надо на совет… И тут с ним очень решительно, чтоб… — с непривычки я очень сильно волновался, а окончив выступление, забыл сесть и стоя слушал, что говорят другие ребята.

Председатель совета Юра Корабельников указал мне на стул.

— Зачем Степного сразу на совет? — возразил он. — Надо просто поговорить с ним сначала. Вот тебе и поручим. А потом мне скажешь, что вышло.

В тот же день я отправился к Лёве Степному домой. Раньше я у него дома не был. Мы с ним никогда не дружили.

Едва я вошёл в подъезд большого нового дома, как столкнулся с Лёвой, сбегавшим по лестнице.

— А, Володя! — сказал он, взяв меня за руку и увлекая за собой. — Я, видишь, бегу…

Это я видел, так как сам бежал рядом с ним.

— Слушай, Степной, — остановил я его, — мне надо поговорить с тобой об очень…

— Если хочешь, проводи меня, — перебил он: — я опаздываю в Планетарий. А хочешь, вечером зайди ко мне, или я зайду к тебе.

— Хорошо, заходи, — согласился я, продолжая идти с ним рядом. — А зачем ты в Планетарий?

— Там сегодня лекция «Есть ли жизнь на других планетах?».

— Вот что! А на самом деле она есть? — поинтересовался я.

— Я и сам точно не знаю. Для меня это, понимаешь, особенно важно. Но сегодня выяснится.

Не успел я спросить, почему это особенно важно именно для него, как мы подошли к воротам Планетария и Степной, пожав мне руку, убежал.

Под вечер я вышел погулять. Когда я вернулся, не было ещё восьми часов. На моём рабочем столике лежала записка:

Назавтра, после того как кончились уроки, я подошёл к Лёве, и мы вместе вышли из школы. На перемене я нарочно не начинал с ним серьёзного разговора, так как не хотел, чтобы нас прервал звонок. А я приготовился сказать Степному многое. Сначала я собирался напомнить ему, что все пионеры нашего звена уже начали повторять пройденное. А под конец я придумал описать Лёве, как печально было одному мальчику, который получил переэкзаменовку. Он со мной отдыхал прошлым летом в лагере, и когда все шли купаться и загорать, он в это время учил суффиксы и приставки.

Я открыл было рот, чтобы начать, но Степной очень серьёзно на меня посмотрел и сказал:

— Знаешь, я и не представлял, что Луна вблизи так выглядит…

— То есть как это — вблизи? — не сразу понял я.

— Ну, в телескоп. Он ведь приближает в несколько тысяч раз.

— Что ты говоришь?! — удивился я. — И как же выглядит Луна вблизи?

— О! — сказал Степной. — Она огромная, на ней ясно видны горы, вернее — она вся в горах. И горы с кратерами — должно быть, потухшие вулканы.

— А, кроме гор, больше ничего ты на Луне не заметил? — спросил я.

— Нет, — подумав, ответил Степной, — больше ничего.

— А горы, говоришь, были ясно видны?

— Да, очень хорошо, — сказал Степной.

Я постарался себе представить, какой огромной была Луна, когда телескоп увеличил её в несколько тысяч раз, и решил, что она заняла собой всё небо без остатка; Степному, наверно, даже не удалось охватить её взглядом.

— Но тем не менее даже самые совершенные телескопы, — важно сказал Лёва (и мне показалось, что он повторяет чьи-то слова), — не смогут заменить нам полёта на Луну.

— Так ведь это же просто… В общем же, фантастика, — сказал я, — этот полёт.

— Как — фантастика? — рассердился Степной.

И он рассказал мне о проекте путешествия на Луну с пересадкой. Я не понял зачем, но, по его словам, выходило, что будет создан искусственный спутник Земли. И он будет находиться посередине пути от Земли до Луны. А путешественники сначала долетят до этого спутника, отдохнут там и уже оттуда отправятся на Луну.

Мне было очень интересно слушать Лёву.

— Конечно, я понимаю, — продолжал он, — что в первую ракету меня не возьмут. И во вторую тоже не возьмут. А вот в шестой или седьмой я, наверно, полечу. Во всяком случае, астрономы полетят первыми, тут нет сомнения.

— А ты разве астроном? — спросил я.

— Ну конечно, — ответил Лёва. — Я ведь уже давно, больше трёх недель, занимаюсь в кружке юных астрономов при Планетарии.

— Скажи, а каждый человек может записаться в этот кружок? — спросил я. — Вот, допустим, если я хочу, то… как ты думаешь?

— Видишь ли, — объяснил Степной, — наш руководитель, Сергей Петрович, принимает в кружок ребят, которые уже кое-что читали по астрономии или вели самостоятельные наблюдения за светилами… Ты никогда не вёл наблюдений за светилами?

— Нет, — огорчился я, — не вёл.

— Ну вот, — продолжал Степной, — Сергей Петрович ещё любит, чтобы, кто поступает в кружок, знал, что его больше всего увлекает: строение вселенной, или, там, планетная система, или идея межпланетных путешествий… Тебя что волнует?

— Меня волнует идея… — сказал я, — идея межпланетных путешествий.

— Тогда так, — посоветовал Степной: — ты приходи завтра в шесть вечера в Планетарий. Разденешься, спросишь, в какой комнате занимается наш кружок, войдёшь и скажешь громко: «Здравствуйте, Сергей Петрович! Меня волнует идея межпланетных путешествий!»