Лесная крепость
Шрифт:
— Приучаться голодать? — пробурчал Алесь. Учитель не ответил. Он сосредоточенно осматривал берега, потом снял с плеча винтовку и прислонил ее к коряге, а сам тяжело опустился на кочку.
— Мы и тут партизаны, пойми это, партизаны.
— Партизаны, которые отвоевались.
— Ой не то говоришь, хлопче, не то.
Глава третья
Оба путника замолчали и задумались. А восток между тем заалел,
Но ни Алесь, ни Вадим Николаевич не радовались наступлению утра. Темная ночь укрывала их от врага, оберегала от шальных пуль, а днем всюду подстерегала опасность — ведь теперь они отрезаны от земли. Вплавь до берега добраться невозможно, а когда их плавучий остров пристанет к суше — неизвестно.
Со стороны болота послышались глухие взрывы.
Алесь вздохнул:
— Начинается…
Учитель молча кусал былинку. Лицо у него было строгое и печальное.
— Что будем делать? — спросил он как бы сам себя.
Алесь вытащил содержимое мешочка.
Вадим Николаевич махнул рукой:
— Давай! Что будет, то будет!
— Пополам?
— Ни в коем случае. По строго отмеренной порции. — Вадим Николаевич аккуратно разломил сухарь на две части, а потом каждую еще на две и протянул кусочек мальчику.
Как ни старался мальчик подольше продлить удовольствие, сухарь был съеден в одно мгновение. Алесь вопросительно посмотрел на Вадима Николаевича. Тот развел руками:
— Дисциплина!
— Ладно, — буркнул Алесь, — пусть уж остается в мешке, авось подрастет!
— Давай обследуем наши владения. Во-первых, выясним, плывем мы или нет.
— Кажется, плывем. Только очень медленно.
— А может, зацепились и стоим на месте? Нужно палку опустить в воду, и тогда все станет ясно.
Алесь поднялся на ноги, оглянулся вокруг и увидел мохнатую сосновую ветку. Он показал ее учителю.
— Бомба подкинула нам, — сказал Алесь и стал обламывать тяжелые хвойные лапы.
Вадим Николаевич как-то безучастно следил за стараниями мальчика.
— Думаю: ветка коротка — здесь глубоко.
Так и оказалось: до дна ветка не достала.
— Если глубоко, значит, плывем. И нас несет ветром вон в ту сторону!
— К Лиховичам, — уточнил учитель.
— А до Лиховичей километров, километров…
— Считай, все двадцать.
— Если в сутки по километру…
— Через двадцать суток…
— Так мы же погибнем, Вадим Николаевич!
— А мы будем сопротивляться.
— У нас же есть нечего, и холода скоро настанут. Вон как зябко сегодня.
— Шалаш?.. Надо подумать.
— А что думать? Наломаем жердей, поставим пирамидкой, обложим камышом — вот и дом.
— Ух ты, какой скорый. Нужно, хлопче, прикинуть, чтобы демаскировки не было. Вдруг глянут фашисты в бинокль, увидят: шалаш! И примчатся на катере или лодке — будет нам с тобой тогда…
— И правда!
— А мы все же плывем, Алесь, — сказал спокойно учитель. — Я слежу за тем берегом, за желтым пригорком. Видишь, он хоть и медленно, но движется в сторону.
— Там, за пригорком, Сырой Бор, — вздохнул Алесь.
— Расскажи-ка мне все по порядку, хлопче.
Алесь понурился:
— Не умею я рассказывать, Вадим Николаевич. — Однако тут же заговорил: — Как я ненавижу фашистов! Сколько горя они принесли, проклятые! — Алесь стиснул кулаки. — Слышите выстрелы? Опять они…
— Да, только уж пора бы нам привыкнуть. Ну я слушаю тебя, хлопче.
И Алесь понемногу разговорился и рассказал учителю о родном селе…
Сырой Бор — село немаленькое. Хорошим шагом с одного конца до другого добрых полчаса топать. Тянется оно по обе стороны большака. Большак ведет в районный центр, мчатся по нему грузовые и легковые машины и телеги, запряженные лошадьми. Сыроборцы давно привыкли к шуму моторов и пронзительным гудкам. Раньше, бывало, парни-подростки, уцепившись за борта машины, лихо проносились вдоль села, а самые отчаянные залезали в кузов.
Теперь только старожилы помнят, как в селе был организован колхоз, как открылся клуб, магазин, а в самом центре села выросло новое красивое здание — сельсовет. А потом и очень полюбившаяся сыроборцам общественная баня: на песчаном островке, что находился посреди пруда, поставили дом под черепичной крышей. Каждую субботу собирались здесь люди с мочалками да вениками, перебрасывались шутками, обленивались новостями…
А вскоре появилось в селе невиданное доселе чудо — радио.
Но особой гордостью села была школа. На широком школьном дворе, обсаженном старыми липами, целый день звенели веселые голоса ребятишек…
Кажется, так недавно все это было.
Сейчас Сырой Бор захвачен врагом. Тревога и отчаяние охватили сельчан. Как теперь жить? Что будет дальше? Как одолеть врага и освободить родную землю? Так думал каждый, видя, как хозяйничают в селе гитлеровцы.
Фашисты облюбовали себе самое красивое здание — школу и разместили там комендатуру. На школьном дворе поставили походную кухню на толстых резиновых колесах.