Лесничий
Шрифт:
Словно почувствовав наблюдение, Максимилиан хитро сощурился, второй раз произнёс заклинание и создал ещё одно спелое яблоко. Легко подбросил его в воздух, ловко поймал и задумался, как подманить к себе наблюдателя.
– Не-год-ник, не-год-ник! – прокричал сверху ворон, прилетевший к озеру и закруживший над головой своего хозяина.
Максимилиан удивился:
– Чёрный Принц, откуда ты здесь? Кто тебя выпустил из дома? Касьян вернулся?
Ворон сел на плечо юноши и охотно подтвердил:
– Кась-ян вер-р-рнул-ся. Кась-ян!
– Ой, а я его свитки не успел переписать! Вот мне сейчас достанется.
– Дос-та-нет-ся! – услужливо повторил ворон.
– Ладно, я тогда домой. А ты лети, погуляй!
Максимилиан снял птицу с плеча и подкинул её вверх. Ворон взмыл в небо, отправляясь на свой привычный облёт территории и охоту. Максимилиан вернулся к мосткам, забрал удочку, с тоской посмотрел на ведро с тремя мелкими рыбёшками, положил за ведро яблоко, предназначенное для неизвестного зрителя, и произнёс вслух заклинание:
– Дель бе, вей де,
Ведро с речной рыбой ви те,
Пари де ке.
На мостках появилось ещё одно ведро, полное рыбы. Максимилиан поднял его и пошёл в направлении их избушки. Навстречу ему на тропинке показался Касьян.
Даже не зная о его родственных связях с королём, любой посторонний, кто хоть раз видел на чеканных монетах профиль правителя этих земель, сразу заметил бы поразительное сходство в их внешности. Афанасий и Касьян, хоть и не являлись близнецами, но были очень похожими и в росте, и в телосложении, и в чертах лица. Пусть они вели разный образ жизни: один жил во дворце, а другой в лесу, они носили разные одежды и имели отличающиеся бытовые привычки, но общего у них было много. Оба брата были уже в преклонных годах, оба седые, оба носили бороды. У них были похожие друг на друга лбы, носы с горбинкой, широко расставленные тёмные глаза и слегка выступающие вперёд подбородки. И по характерам что-то общее прослеживалось. Оба имели живой ум, железную волю и могли творить волшебство. Оба сторонились людей, предпочитая шумному обществу уединение. И, конечно же, оба могли поворчать, когда что-то в их окружении начинало идти вразрез с установленными ими правилами.
Вот и сейчас Касьян, ещё даже не подойдя к своему ученику, уже издали начал недовольно ворчать:
– И кто бы сомневался, что встречу тебя здесь? – спросил он вместо дружеского приветствия и расспросов о том, как у его помощника обстоят дела. – Коли всё равно колдуешь нам еду, так зачем тогда ходишь на эту никчёмную рыбалку?
Максимилиан заискивающе улыбнулся:
– Но это же интересно, учитель.
– Интересно? А, по-моему, рыбалка – это бесцельная трата времени. Ты бы за эти часы смог переписать в книги и выучить уже добрый десяток моих свитков.
– Я давно их выучил и готов применять как по отдельности, так и разом, если Вы дадите мне разрешение на их использование.
Старик усмехнулся:
– Ишь ты, какой шустрый! А то тебе мало того разрешения, которое я уже дал?
– Но Вы же дали мне дозволение на самое простое колдовство, – Максимилиан указал на ведро с рыбой. – Создание обычных предметов. А я хочу более серьёзных свершений. Раз уж взяли меня к себе в ученики.
Касьян преградил дорогу, забрал у Максимилиана ведро с рыбой и наставительно произнёс:
– Я взял тебя в ученики в качестве помощника лесничего, а не в качестве колдуна. Так что не жалуйся. Да, и… стой! – он окинул своим цепким взглядом мостки на озере. – А то ведро и спрятанное за ним яблоко, кому оставил? Опять прикармливаешь деревенских? Не я ли тебя учил, что истинное волшебство должно оставаться для обычных людей незримым?
– Вы, конечно, учили. Кто же ещё?
– Тогда забирай! Нечего устраивать тут кормушку для зрителей, – строго произнёс он.
Максимилиан, зная, что его сейчас отчитывают при постороннем наблюдателе, невесело вернулся за ведром с рыбёшками и спрятанным за ним большим яблоком.
Касьян тем временем продолжил свою отповедь:
– Когда волшебство становится достоянием публики, из настоящего чуда оно превращается в дешёвый фокус и утрачивает свою силу и значимость. Делать добро надо обязательно. Но делать его исключительно втайне.
– И как это, например?
– Да хоть сто примеров, – Касьян дождался, когда Максимилиан его догонит, и неторопливо пошёл вперёд, продолжая свои объяснения. – Вот, допустим, сломалась вчера в деревне телега у нашего мельника. Он пока охал и ахал, раздумывая, как муку везти на базар, я эту телегу ему раз – и починил. Не приближаясь и не показываясь на дороге. Чудо? Конечно, чудо!
Максимилиан, слушая речь учителя и зная, что пытливые глаза деревенского мальчишки всё равно жадно провожают их удаляющиеся фигуры, незаметно для Касьяна завёл руку с яблоком себе за спину и, словно случайно, обронил яблоко на дороге. И продолжил идти вперёд, как ни в чём ни бывало.
– И Вы, думаете, учитель, что в деревне никто не догадывается, кто это сделал?
Касьян пожал плечами:
– Может, и догадываются. Но прямо связать это со мной не могут. Я же не один в нашем королевстве Волшебник. У меня ещё есть брат.
Максимилиан засмеялся:
– Конечно, есть. Только от него народ иных обещаний, кроме как отрубить голову, и не слыхивал. Куда ему до бескорыстного волшебства?
– Что есть, то есть, спорить не стану. Для других Афанасий не старается. Но всё равно меня на той улице никто не видел.
– Так ведь и меня у озера тоже никто не видел.
– Допустим. Но догадаться о том, что это ведро твоё, много ума не надо. В этом краю никто больше не рыбачит. Один ты у меня тут любитель. А деревенских мальчишек только прикорми, за уши потом от моего дома не оттащишь.
Касьян остановился посреди тропы и намеренно громко, чтобы его голос доносился до всех кустов и спрятанных там наблюдателей, грозно произнёс:
– Если сами не перестанут сюда ходить, придётся наложить суровое заклятие, что любой сорванец, что вступит в общение с Королевским Лесничим или его учеником Максимилианом, автоматически начнёт превращаться в козла или в барана!
Мальчонка, уже успевший стащить с тропинки яблоко и приготовившийся его есть, даже вздрогнул от прозвучавшей угрозы.