Лесник и его нимфа
Шрифт:
–– Так, – сказала Лита, стараясь говорить как можно спокойнее. –– Я все поняла. Я еду в больницу. Оставьте телефон соседки, я ей позвоню оттуда. И вы ей звоните. Будем через нее... Все.
Через десять минут она ловила машину, сжимая в кармане две трешки, которые остались от папиных «репетиторских» денег. Еще через сорок минут она поднималась в лифте больницы.
***
Палата была на двоих. Лесник лежал у двери и смотрел в потолок. Лита вошла и остановилась. Тихонько позвала
Он узнал ее. Сказал:
– Лита… Привет, – и зашелся кашлем.
Вошла медсестра.
– Вы кто? Родственница?
– Да, – ответила Лита.
– Хорошо. Вот вещи его, – медсестра положила пакет на тумбочку. – Из приемного покоя передали.
Она бесцеремонно сняла с него одеяло. Он был без одежды, без всего.
Лита задохнулась на мгновение.
Нет, здесь просто другая реальность.
– Сверху надень на него чего-нибудь – футболку там. Снизу не надевай ничего, все равно катетер сейчас ставить буду.
Лита вдруг вспомнила их жуткие халаты в психушке. Когда она надела этот халат в первый раз, то поняла, что больше не принадлежит себе.
Но обнаженный человек был еще беззащитнее.
***
Соседом оказался какой-то лысый неопределенного возраста.
– О, к нам пришла Дюймовочка! – воскликнул он, когда медсестра ушла. – Слушай, сигаретки нет?
– Есть.
– Слушай, не угостишь? Да... Павлик, – он протянул руку. – Да не смотри на него так, ему наркотик вкатали. Ему сейчас нормально. Пойдем, покурим.
Лита постояла еще около Лесника, потом как во сне пошла с Павликом в курилку.
– Да... – лысый, куря, с интересом разглядывал Литу. – Лечащий врач искал родственников. Где вообще родственники?
– Нет никого. Я за них.
– Зовут его как?
– Саша.
– Вот, Дюймовочка, твой Саша так, бедный, орал сегодня, что я не мог спать. С ним тут полночи носились. Врач хороший, сразу говорю. Пойдем, покажу тебе, где найти врача.
***
На врача Лита смотрела с ужасом. Потому что он говорил:
– Как вы умудрились дотянуть его до такого состояния? Почему он не лег раньше? Почему его не обследовали после операции? Ему давно нужно было лечь, сразу после результатов биопсии. Почему…
– Я не знаю… – сказала наконец Лита.
Он посмотрел на нее как на идиотку.
– Так, значит. Лечение нужно начинать срочно, прямо сейчас. Химиотерапию. Дорог каждый час. Вы слышите? – он повысил голос, потому что Лита не реагировала. – У него метастазы в легких и позвоночнике.
– Он не умрет? – вместо ответа спросила Лита. Это был ее единственный вопрос.
– Об этом позже. Услышьте меня. Ему нужно сейчас достать вот это лекарство, – он написал на бумажке. – Свяжитесь с родственниками. Как достанете –
– А… Откуда можно позвонить?
Он молча поставил перед ней телефон и вышел.
И началось. Мама, единственная надежда – никогда, наверное, с самого детства Лита не нуждалась в ней так, – не подходила к домашнему. На работе сказали, что она взяла несколько дней за свой счет. Ах да, у мамы же роман! А телефон этого мачо Бориса Лита забыла переписать, его номер остался дома! Чтоб они все…
Лита зачем-то еще раз позвонила домой – никого. Еще раз позвонила на работу – «Ольги Александровны нет и не будет». Позвонила Леснику домой – никого. Маньке – никого. Лита села и впала в ступор.
Через какое-то время вошел врач.
– Позвонили родственникам?
– Да. То есть нет.
– Так.
Он сел напротив.
– Тогда я вам скажу так. У него есть десять процентов. Если мы сегодня не начнем делать химию, завтра они превратятся в пять.
– Десять процентов чего? – тупо спросила Лита.
– Десять процентов остаться на этом свете.
****
В коридоре Лита встретила лысого соседа.
– Ну как? – спросил он.
Лита рассказала, путаясь в словах. От страха и волнения она стала забывать русский язык.
– Так, – сказал лысый. – На самом деле тут с лекарствами никаких проблем.
– Как это?!
– Так это. Срочно ищи старшую медсестру, если она еще не ушла. Идешь к ней. Даешь немножко денег. У нее этих лекарств – завались. Остается. Люди умирают, лекарства остаются. Родственники же не будут обратно свои ампулы забирать.
***
У старшей медсестры в кабинете был такой специальный шкафчик. Лите даже снилось потом, как она его открывает и оттуда сыплются коробочки. Сыплются и сыплются. Там много было лекарств. Лита смотрела на них и понимала, что все эти люди не долечились и умерли. Все они умерли.
Написанное на бумажке лекарство нашлось. Хватило трешки. Капельницу поставили почти сразу.
Но обезболивающее действовало все меньше, а химия – все больше. К тому же оказалось, что Лесник эту химию переносит просто жутко. То есть все три часа его просто выворачивало наизнанку.
В какой-то момент Лита подумала, что лучше бы ей сейчас сразу сойти с ума, чтобы ничего уже не понимать. Когда медсестра потом что-то спросила у нее, Лита поняла, что не может говорить – так сильно у нее были сжаты зубы.
***
Лита боялась, что вся эта обратная сторона жизни, всякая там физиология оттолкнет ее. Оказалось, нет, это была просто часть жизни, совсем не вызывающая отвращения. Наоборот, сочувствие. Судно – это просто такое участие в жизни человека. Все эти утки, судна и катетеры – все это была ерунда.