Лесник: Назад в СССР
Шрифт:
– Дерьмо случается, – произнес я, понюхав шмат сала. – Вот мы и подумали, может, у вас тут эти товарищи объявлялись?
– Да нет, не было ничего такого.
Видно было, что егерь не хочет рассказывать ей всю правду. Так, вскользь упомянул про лосиху, а про кабанов ни слова. Ну, оно и понятно. Чего панику наводить? Да и не с женщиной нужно о таких вещах говорить.
– Вот мы и подумали, кто бы мог из хищников так зверя подрать?
– Может, рысь лютует? – нахмурилась та.
– Да черт там разберет…
Но я был уверен – рысь на такое не
Еще некоторое время поболтали, затем помогли хозяйке убрать со стола и начали готовиться к ночлегу.
Я думал, что спать нам придется на лавках или топчанах, но снова удивился. У Алевтины дома имелось аж две свободных кровати, с ватными матрасами и подушками.
– Откуда такое добро? – поинтересовался я.
– Ой, сама уже точно не помню. Кажется, стоят тут еще с довоенных времен, когда в Прокофьевке были свои охотники-промысловики. Но охота в этих землях была так себе, поэтому они дальше в тайгу и ушли. За Свердловск и выше.
– А что это вообще за дом?
– Ранее это был барак, но потом его перестроили. А что?
– Просто интересуюсь. А много жителей осталось в поселке?
– Тридцать девять. Прошлой осенью на три семьи меньше стало, в Кыштым переехали.
«Я бы тоже переехал», – вслух я этого, конечно же, не сказал, хотя очень хотелось, особенно после выпитой самогонки.
В итоге мы с Иванычем легли в одной комнате, а Алевтина, как хозяйка, в другой. Комнаты разделялись дверью, закрывать ее никто не стал.
Заснул я как убитый, едва только голова коснулась подушки. Снилась какая-то ерунда, сложно поддающаяся внятному описанию. Будто бы из той самой лощины, где мы мертвую лосиху обнаружили, лезет какая-то черная, неведомая ерунда… Брр, жуть!
Проснулся я почти в полной темноте – лишь на столе горела маленькая масляная лампа. Отсветы пламени безмятежно скакали по стенам и потолку.
Черт возьми, я проснулся не просто так – в подсознании буквально присутствовало стойкое ощущение того, что за мной кто-то наблюдает. Машинально схватился за лежащее рядом ружье.
Повертел головой по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. А спустя минуту тревожное ощущение пропало само собой. И все же, я не торопился расслабляться. Поднялся с кровати, подошел к столу, оглянулся на старика – тот спал, тихо похрапывая. За исключением храпа, в избе было тихо.
Я подошел к окну, выглянул наружу – кроме темноты там ничего не было. Я даже не мог понять, на что смотрю. Подошел к другому – та же самая картина.
Но видимо, в этот самый момент вышла луна и осветила Прокофьевку мертвенно-бледным светом. А вместе с этим…
Смутное предчувствие чего-то заставило меня обернуться. В окне напротив было чье-то лицо, прикрытое капюшоном.
И в этот самый момент, егерь громко всхрапнул, отчего я невольно вздрогнул и потерял визуальный контакт. Когда же я вновь посмотрел в окно, там уже никого не было.
Ну не могло же мне показаться?
Глава 3. Ситуация ухудшается
Я рывком устремился к входной двери, но на половине пути остановился. А смысл мне выходить наружу? Кто бы ни оказался с той стороны, он вовсе не намеревался попасть в дом, не пытался поговорить. Судя по всему, он вообще сбежал. И вряд ли в такой темноте, в незнакомой мне местности я кого-то найду. Так чего же мне дергаться?
И все же… Чуйка упорно гнула свое.
Ружье я положил обратно на стол, а сам «прошелся» по окнам. Дощатый пол под ногами предательски скрипел, отчего я каждый раз морщился. В почти полной тишине скрип казался оглушительным.
Луна вновь вышла из-за туч, но как я ни смотрел, больше ничего подозрительного на улице не заметил. Да и видимость так себе… Прокофьевка мирно спала. Черт возьми, может, все-таки почудилось?
В задумчивости, я неторопливо вернулся к своей кровати, прилег на подушку. Неприятное ощущение от увиденного слегка заглушилось, но никуда не делось. Заснул я минут через сорок, но до самого утра спал беспокойным сном, то и дело ворочаясь на жестком прохудившемся матрасе. Конечно, это совсем не ортопедическая «Аскона», ага…
Поднявшись с петухами, которых в поселке отродясь не было, я быстро оделся и вышел на улицу. Осмотрелся по сторонам, вдохнул полной грудью свежий воздух.
Затем направился к тому самому окну, где я видел неизвестное лицо. У стены, во влажной грязи заметил отпечатки ботинок – ну все, вот и простое доказательство того, что ночной «наблюдатель» был вполне реальным. Не зря же осадок не давал мне покоя. Что за странная ерунда? Кому это могло понадобиться?
В задумчивости потоптавшись у окна, я вернулся ко входу в дом и едва не столкнулся с Алевтиной.
– О, Женя! Ты тоже встал? А чего так рано?
– Я уже привычный. А где Иваныч? – я только сейчас увидел, что его кровать пустая. Сразу этого не заметил потому, так как казалось, будто под одеялом кто-то есть.
– Не знаю. Даже не слышала, как он ушел.
– Может, уже к председателю ушел?
– Без десяти семь? Да Егорович еще спит! – усмехнулась женщина.
– Хм, ну да… Алевтина Ивановна, я тут ночью проснулся и… В общем, заметил в окне чью-то голову, скрытую капюшоном. Вам это ни о чем не говорит?
Вопрос я задавал без всякой надежды на положительный ответ, но, к своему изумлению, я его все-таки получил. Причем предельно ясный.
– А! – она небрежно махнула рукой. – Это Федька. Сумасшедший. Живет на окраине поселка. Никто на него особого внимания не обращает.
– Ага… А он случайно не родственник Вязовскина? – небрежно пошутил я, вспомнив про слабоумного носильщика, которого медведь задрал.
– Какого еще Вязовскина? – подняла бровь Алевтина. – Нет, не знаю такого. А Федор человек безобидный, хоть и со своими причудами. Ну да, есть у него привычка дурная в чужие окна заглядывать. Чаще по темноте, когда все либо спать ложатся, либо уже спят.