Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
Зафиксировав это мгновение в сознании, я инстинктивно вжался в землю. Вокруг грязным дождем сыплется на землю все, поднятое взрывом, — комья земли, какие-то камни…
«Ду-ду-ду-ду…» — сквозь вату, забившую уши, пробился какой-то шум. Я повернул голову в направлении, откуда доносится звук, — Дронов, оскалив в страшной ухмылке зубы, водит туда-сюда стволом ДП. Пара секунд ушла на то, чтобы осознать, кто это такой и что вообще здесь происходит. Кох! Первая осознанная мысль наконец-то пробилась в сознание. Тряхнув головой, я выглянул из-за края курганчика, чтобы оценить происходящее на дороге.
Машина Коха так и лежит посреди дороги, без толку вращая в воздухе колесами. Распахнулась задняя дверца легковушки, которую «мерседес» сбросил в кювет. Пошатываясь, явно из последних сил, из машины выполз кто-то в офицерской форме — фуражки нет, но погоны на плечах ярко серебрятся. Выпрямился, подняв пистолет, и на миг застыл, видимо пытаясь сообразить, что происходит и в кого стрелять. Этого мига оказалось достаточно, чтобы кто-то из моих ребят отправил немца на тот свет. Но его тело не успело еще упасть, когда из-за этой же машины засверкали вспышки выстрелов — кто-то еще там выжил.
По другую сторону воронки остановился грузовик. Он, как и машина Коха, не особо пострадал от взрыва, несмотря на то что снаряды взорвались практически посередине между этими машинами — видимо, сыграло свою роль то, что грузовик потяжелее легковушки. Его развернуло боком — то ли силой взрыва, то ли водитель слишком резко затормозил, и грузовик занесло. Но это на первый взгляд. Даже с такого расстояния видно, что стекла в окнах грузовика выбиты напрочь, а тент на кузове иссечен осколками.
Вдобавок к этому щедрые очереди из пулемета Дронова рвут тент на клочки, оставляя за собой россыпь рваных дыр в ткани и металле грузовика. Если там кто-то еще жив… Жив! Вот из кузова вывалилась фигурка, переломилась пополам, лишь коснувшись земли, и растянулась во весь рост. А вот еще один немец — этому повезло гораздо больше — успел откатиться в самый последний момент, перед тем как несколько пуль выбило фонтанчики снега из того места, на которое он приземлился. Прошло еще секунд пятнадцать, и из-за грузовика замерцали ответные вспышки выстрелов. Немного — всего три стрелка.
К сожалению, взрыв совсем не задел и бронетранспортер — самую грозную силу противника, которой нам практически нечего противопоставить. Один взгляд в его сторону дал понять, что довольно любоваться пейзажем. Рыча и взрывая снег траками, «ханомаг» разворачивается в нашу сторону, а из десантного люка сыплются фигурки в серых шинелях.
— Дронов, броневик! — крикнул я, вскидывая автомат к плечу.
Арсений перевел огонь на новую цель, но бронетранспортер уже достаточно развернулся, чтобы вывести из-под обстрела пасть десантного люка, а немцы, выпрыгивающие из него, действовали грамотно, показывая, что перед нами умелые противники. Покидая «броню», они старались прикрываться машиной, не подставляясь под воющие вокруг пули, и тут же, едва коснувшись земли, откатывались в разные стороны, укрываясь за любой неровностью местности. Огонь немцы тоже вести не забывают — пули уже вовсю свистят и над нашими головами. На «ханомаге» ожил пулемет, длинными очередями вспахивая землю прямо перед нами. Плохо… Совсем плохо…
Я отбросил в сторону пустой магазин и присоединил новый и, только благодаря этому, отвлекшись на миг от «ханомага», уловил краем глаза движение. Дверца «мерседеса» гауляйтера распахнулась. Кто-то пытается выбраться из перевернутой машины…
— Дронов, на хрен тот броневик! — крикнул я, окончательно приходя в себя. — Огонь по машине Коха!
Выжил! Или сам Кох, или водитель, или кто-то еще, если такой был в машине. Ну да, «мерседес» же не взорвался, а просто, можно сказать, попал в ДТП. В любом случае позволить кому-либо выжить в этой машине — неоправданный риск. Ведь выжить мог именно Кох, а значит, если мы его не добьем, то вся операция теряет всякий смысл.
Не ответив, Дронов перенес огонь на машину Коху. Пули бились о днище, словно град по крышам. «Ду-ду-ду-ду…» — сердито ревет пулемет. Просвистевшая в каких-то сантиметрах от макушки пуля заставила меня зарыться лицом в грязный снег, но, опомнившись, я, отплевываясь, снова поднял голову.
«Та-та-та!» — огрызнулся мой МП, посылая пули в сторону немцев, наступающих, прикрываясь бортом бронетранспортера. Весь план полетел к чертям! Я ожидал, что машину Коха разметает взрывом по всем окрестностям, что после взрыва немцы залягут на дороге и, укрывшись за машинами, будут только отстреливаться, ожидая подмогу. А с тыла их прижмут Жучков, Крышневский и Новак. Однако они решили по-иному. Мы действительно столкнулись с опытной частью — как будто могло быть иначе, и в охрану самого гауляйтера назначили тыловиков! «Та-та-та-та!» Серая фигурка, бегущая, практически прикрытая броней, упала. Но, скорее всего, не от того, что одна из моих пуль сразила немца — он просто упал на землю и, уходя от огня, юркнул за какой-нибудь бугорок. «Та-та!» Я перенес огонь на следующую фигурку.
Завыв, выпустил оружие и ухватился за лицо Гац. Из-под его пальцев потекли, падая частыми каплями на серое месиво, бывшее еще недавно белым снегом, алые струйки.
— Василь! — Максим Сигизмундович метнулся к нему, но его тут же вжал в землю, прямо впечатав лицом в грязь, Денис.
— Куда, мать твою! — рыкнул он доктору. — Убьют ведь!
Рыкнул и, оставив доктора, снова принялся стрелять в приближающихся врагов.
— Худо дело, — покачал головой Дронов, меняя очередной диск. — Еще чуть подойдут — гранатами закидают!
— Это если не перестреляют раньше, — усмехнулся Денис, выстрелив в подставившегося немца, и удовлетворенно улыбнулся, глядя, как того развернуло и швырнуло на землю.
— Хрен им! — сплюнул я. — Пока дохлого Коха не увидим — помирать запрещаю!
— Есть, товарищ командир! — улыбнулся Дронов и снова припал к своему пулемету.
Наконец, словно услышав мои безмолвные молитвы, опомнились Жучков, Крышневский и Новак. Ребята, которые залегли по другую сторону дороги, поняли, что все пошло не совсем так, как предполагалось, и ждать больше нельзя. Разом застрекотали оба их пулемета, тут же к ним присоединился автомат. Не прошло и минуты, как нас перестали обстреливать хотя бы с дороги. Надеюсь, нашим удалось перебить спрятавшихся за машинами немцев, и затяжной перестрелки не получится.
Застрекотал, приближаясь, мотор мотоцикла. Пусть немного помешкав, но передовое охранение возвращается, чтобы принять участие в бою. Ну да, прощелкали засаду — теперь постараются искупить, хотя им вряд ли при любом исходе простят. Резко развернувшись на звук мотоциклетных моторов, Шпажкин выпустил длинную очередь из подаренного подпольщиками ППД по приближающемуся мотоциклу. Затем — еще одну. Мотоцикл вильнул и, задрав к небу коляску, перевернулся, придавив водителя. Дронов, удовлетворившись наконец изрешеченным днищем «мерседеса» Коха, разрядил остатки диска еще по двум мотоциклам, приближающимся с другой стороны. Попал или нет — я не увидел. Меня в этот момент отвлекла пуля, взрывшая землю прямо перед самым носом. Однако Денис спокойно снял опустошенный диск и, аккуратно положив его перед собой, поставил на место новый.
— Машина! — крикнул я во всю мощь легких, пытаясь перекричать шум перестрелки и надеясь, что хоть кто-то с той стороны дороги меня услышит. — Проверьте машину!
Очередь, выпущенная из пулемета на «ханомаге», просвистела над самой головой, обдав затылок холодным ветерком смерти. Обозлившись, я ответил длинной очередью, снова опустошившей магазин. Правда, целился не в броневик — даже покрытый пеленой ярости разум понимает, что девять миллиметров броню не пробьют. Один из немцев, неосторожно высунувшийся из-под прикрытия, упал в снег. Получай, сука! Губы растянулись в улыбке, больше похожей на звериный оскал, но эта улыбка быстро исчезла. Если что-то не придумаем с «ханомагом», то под его прикрытием немцы очень скоро подойдут на расстояние броска гранаты и тогда… И остается еще этот гребаный гауляйтер, который неизвестно, подох или нет!