Лесной исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
В колоритную стихию лесновского «дачного модерна» на удивление органично вписывались образцы архитектурного конструктивизма. Здесь оставили свой след выдающиеся зодчие советского времени: А.С. Никольский, Н.А. Троцкий.
Появились знаменитая «круглая баня», поликлиника, школа с куполом астрономической обсерватории на крыше (Первая средняя образцово-показательная, в дальнейшем школа № 102) – сейчас это здание занимает ВНИИ телевидения, а в летние месяцы послевоенного 1946 года там размещался пионерский лагерь, где и мне довелось провести целый месяц.
Не скажу, что этот месяц был идиллическим: ребята
При всем своем полусельском облике (сады-огороды, козы, коровы) Лесной был, как свидетельствуют авторы книги, своего рода интеллектуальным заповедником: два высших учебных заведения мирового класса – Политехнический институт и Лесотехническая академия – во многом определяли его атмосферу.
Читатель найдет на страницах настоящего издания немало имен живших здесь выдающихся ученых и педагогов, узнает об их судьбах, порой уводивших далеко от родных кленов и акаций. Без этого «человеческого фактора» история Лесного была бы не то что неполной – немыслимой.
Особо следует отметить роль Лесного в отечественной литературе. Вот несколько разрозненных фактов. В начале восьмидесятых годов девятнадцатого века где-то здесь помещалась редакция журнала «Полярная звезда». От знаменитого одноименного альманаха декабристов он был весьма далек не только во времени: издатель новой «Полярной звезды» Салиас (Е.А. Салиас-де Турнемир, 1840/42—1908) слыл отъявленным реакционером. Что и дало повод злоязычному поэту-сатирику Дмитрию Минаеву (1835–1889) сочинить в 1881 году балладу под названием «Заговор в Лесном». Далекая по тем временам петербургская окраина выглядела в ней весьма устрашающе:
Здесь и там сугроб саженный,
Холод, глушь и тишина.
Запушились снегом елки…
Непробудно-поздний час…
В парке рыщут только волки
И издатель Салиас.
Их-то, волков, и пригласил Салиас к сотрудничеству – чтобы «либералов всех кусать». Завершается баллада грозным предупреждением:
Не советую на тройке,
Господа, скакать в Лесной:
Могут кончиться попойки
Там катастрофой одной.
Либералов вкусно мясо,
Нынче ж кто не либерал? —
Так что волки Салиаса
Вас съедят и – кончен бал.
На страницах книги читатель найдет имена таких известных в свое время, а ныне забытых литераторов, как автор исторических романов и публицист Василий Брусянин (1867–1919), детская писательница Клавдия Лукашевич (1859–1937).
К.И. Чуковский в своих воспоминаниях оценивает ее творчество критически, приводит саркастический отзыв A.M. Горького о ее произведениях. Однако предлагаемая книга напоминает читателю, что именно Клавдия Владимировна написала в 1921 году А.В. Луначарскому о феноменально одаренном двенадцатилетнем мальчике Мите Шостаковиче с просьбой обратить на него внимание и назначить необходимый паек, без которого «наш дорогой мальчик очень худ, бледен, в нем развивается усиленная нервозность и что всего страшнее – острое малокровие»…
В знаменитой пьесе времен Великой Отечественной войны «За тех, кто в море» известного советского писателя Бориса Лавренева (1891–1959) есть обаятельный образ женщины-врача Евгении Сергеевны Шабуниной. Здесь все подлинно – имя, отчество, фамилия, профессия. Доктор Е.С. Шабунина – представитель одной из славных династий лесновской интеллигенции – действительно существовала: Борис Лавренев еще в 1926 году лечился у нее в Мечниковской больнице от последствий ранения, полученного на Первой мировой войне, и впоследствии «перенес» свою героиню из двадцатых годов в сороковые. Евгения Сергеевна до этих лет дожила, продолжала работать, состояла с Лавреневым в переписке.
Наконец, уже на моей памяти, в пятидесятых годах, в зале Политехнического института проходили ежегодные вечера студенческой поэзии, с них (именно здесь, в Ленинграде, а не в Москве, как многим представляется) начинался общероссийский поэтический «бум» времен легендарной «оттепели». Лесной все еще считался далекой окраиной, куда добирались в переполненных трамваях, воспетых студентом-политехником Виктором Берлиным:
Влез.
А в вагоне – ни вдоха, ни выдоха.
Нет человека в лепешку не сжатого.
Но будешь летать
от входа до выхода,
Ломая чертеж
и ругая вожатого…
На этом собственно стих обрывая,
Хочется сказать такие слова:
Да здравствуют