Лесной: исчезнувший мир. Очерки петербургского предместья
Шрифт:
«Молокосоюз». Фото К.З. Овчинникова, 1970 г.
Нам, детям, обитавшим по другую сторону путей, это место представлялось каким-то особым, отдельным миром, где все было не так, как у нас. От всего нашего утопавшего в зелени деревянного царства оно отличалось необычными для нас домами: каменными, высокими. Стояли они неприкрытыми, все напоказ, потому что никакой зелени – ни деревьев, ни кустов вокруг них не росло.
Самый большой из
На противоположной стороне 2-го Муринского – тоже угловой и трехэтажный дом из бурого кирпича. В нем – кинотеатр «Миниатюр», галантерейный и книжный магазины, а на втором этаже – аптека. У него был какой-то совсем казенный вид: гладкие кирпичные стены со скучными рядами одинаковых высоких окон, что-то вроде казармы или фабричного здания.
На первом этаже был кинотеатр «Миниатюр», на втором – аптека. Вдали – «Молокосоюз», 1970-е гг. Фото из архива Н.В. Суровой
Несколько в стороне выступал тоже угловой, светлый и остроносый, как корабль, «Молокосоюз» – так называли по вывеске и магазин, и сам дом. Магазин расходился на оба крыла, вход – с угла, под эркерами. Одна сторона дома выходила на 2-й Муринский, другая через пустырь смотрела на Малую Спасскую и круглую баню. Справа от нее чуть поодаль – керосиновая лавка со всевозможным хозяйственным товаром. Почему-то в детстве мне очень нравилось ходить в керосиновую лавку, там можно было долго рассматривать различные бытовые вещицы, но главное – очень нравился запах керосина (и знаю, что не только мне одной). Стояла и вдыхала, наблюдая, как продавец в кожаном фартуке черпает узким ковшиком маслянистую жидкость из цинковой прямоугольной ванночки, вделанной прямо в прилавок, которая одновременно наполнялась из открытого крана.
С левой стороны от бани, почти на соединении Малой Спасской и Большой, стоял кирпичный двухэтажный домик с широким полукруглым окном внизу и с вывеской над ним – «Культтовары». В этом магазине мы покупали все, что нужно было для школы. Когда-то здесь же, совсем рядом, стояла и деревянная часовня, но в моей памяти она почему-то не сохранилась, а может быть, я ее просто не застала.
Магазин «Культтовары». Фото начала 1960-х гг.
Странно, но тогда, в детстве, мне никогда не приходило в голову, что во всех этих домах на верхних этажах тоже жили люди. Мне представлялось, что Спасская существует только для того, чтобы можно было ходить в кино, в аптеку и магазины, в баню, наконец, или – «к трамваю».
И вот теперь памятником этого былого мира осталась только круглая баня (архитектор А.С. Никольский), она же и памятник градостроительной архитектуры начала 1930-х годов прошлого века. Внешний облик бани полностью сохранился,
Здесь же, на подходе к площади Мужества со стороны проспекта Тореза (Старо-Парголовского), затерялся и еще один скромный памятник архитектуры Петербурга – особняк Кот-лова, или, как его называли в народе, «дом Шаляпина». Тот самый особняк в стиле модерн, который много лет торжественно открывал собой Старо-Парголовский проспект (замыкал проспект знаменитый дом Бадмаева – белый каменный дом с остроконечной башней за таким же белым глухим забором; он стоял на самой высокой точке Поклонной горы в окружении сосен и был прост и строг, как монастырь).
В особняке Котлова в довоенные годы размещалась известная всей округе библиотека имени А.С. Серафимовича, она продолжала работать и во время блокады. Теперь в нем другие хозяева, а сам он из-за, казалось бы, незначительных перестроек утратил часть былой красоты. Однако он, как здания круглой бани и 1-й школы, отнесен к памятникам истории и культуры и находится под охраной государства (в 2001 г. включен КГИОПом в «Перечень вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность» под № 688).
На протяжении многих лет я знаю это слово – «охрана», но так и не могу узнать и увидеть, что такое «охрана» в действии? В чем она состоит применительно к нашим памятникам – Лесного, Удельной, Озерков, Шувалова, Коломяг?
По Институтскому, мимо Серебки…
В ближайшем нашем окружении, за исключением застройки пустыря стандартными домами, в 1930-е годы никаких изменений не происходило. На противоположной стороне проспекта в сосновой рощице все так же стояла голубоватая, в два этажа, с верандами, «дача банкира Соловейчика» (потом ее называли просто «дом Соловейчика», он простоял до шестидесятых, незадолго до этого кто-то приезжал из-за рубежа посмотреть на «свой» дом). За ним, в сторону Сосновки и Поклонной, два двухэтажных дома с чертами европейского стиля: с высокими фронтонами и диагональной опояской стен, примечательной еще со времен средневековья – сказывалась близость Финляндии.
Все оставалось почти неизменным и со стороны Малой Объездной. В этом уголке Лесного особенно долго хранился патриархальный дух прошлого. Здесь больше, чем где бы то ни было, оставалось еще таких дачек, особнячков, где жила память былого, и не только память, казалось, сами люди здесь задержались в прошлом и умели жить в нем, они словно существовали в параллельных мирах – настоящего и прошлого одновременно. Конечно, ни в пять, ни в десять лет я ничего не могла ни знать, ни слышать о параллельных мирах, но ощущение чего-то подобного было.