Лесные тайнички (сборник)
Шрифт:
Утята захлопали по воде культяпочками и бегом – лапками по воде – помчались в тростники.
А там, где исчезла утица, звонко, как ладонью, хлопнул по воде рыбий хвостище – и побежали, побежали по воде круги до самого того места, где я сидел. Сердито застучали тростники друг о друга, будто костяные палочки.
Вот так сомище!
Бедные юнцы-хлопунцы! Как без утицы будете? Кто сигнал тревоги подаст, кто под крылом согреет? Кто за шейку из беды вытащит?
Завозился я в лодке, шлёпнул веслом по воде – хоть напугать губастого
Утица-чируша стоит на воде, крыльями бьёт и крячет, крячет! Только это другая утица, не та…
Она тоже вывела хлопунцов своих на широкую воду – вот и празднует, и кричит от радости. И хлопунцы другие: совсем ещё маленькие. Плоские носики на зобок уложили, щёчки пухленькие, в жёлтом пушке.
Утица – один глаз в небо – не летит ли хищный лунь? – другой вниз – нет ли под водой сома? Оглянулась по сторонам, помолчала немножко. Крякнула – и поплыла вдоль стены тростника.
И утята за ней гуськом, один за другим. И все вниз, в воду, смотрят: первый раз себя в зеркале увидели. Увидели – и сами себе очень понравились.
«Где-то сейчас те сироты-утята?» – подумал я.
А они тут как тут! Выплывают из тростника, культяпочками по воде бьют – спешат вдогон за утицей.
Вот догнали, пристроились к её утятам в хвост – тоже гуськом, один за другим. Только росточком чуть побольше, а то бы и не отличить.
Утица задержалась, повернула назад. Каждого утёнка носом тронула, будто пересчитала. И то ли в счёте она слаба, или тут другое что, – только не прогнала она чужих утят. Сказала им что-то по-своему, по-утиному, и вся большая семья – свои и приёмыши – скрылась в тени нависшего над водой куста ольхи.
Тихая волна от утицы с утятами еле дошла до тростников, где я сидел. По зелёным тростникам снизу вверх – до самых серебряных метёлок – наперегонки побежали улыбчивые золотые солнечные колечки. Ай да утица – плоский нос!
Как хорошо!
ПОГАНЧИКИ
Ловил я на озере рыбу. Тростники тревожно стучали друг о друга, как костяные палочки. Быть дождю!
Я стал собирать удочки.
Вдруг вижу: из густого чакана – озёрной травы – выплывают на чистую воду поганки. Поганка-папа, поганка-мама и крошечные – с жука – поганчики. Поганка, по-учёному – чомга, скрытная птица, не всегда её увидишь.
Я задержался.
Чомга-папа выплыл на середину плёса, насторожил глаз в небо – нет ли луня? – встал на караул. Чомга-мама забила крыльями, забарахталась в воде, будто курица в пыли. Да вдруг и ушла под воду.
Чомги похожи на маленьких уточек-чирков, только клюв у них не плоский, как у уток, а тонкий и острый; а уж нырять и плавать, как чомги, не сможет ни одна утка.
Нет поганки-мамы! Мохнатенькие поганчики, как чёрные жуки-вертячки, закружили по воде. Попробовали они и нырять, но были такие лёгкие, что тотчас выскакивали из воды, как пробки.
Вынырнула мама. Поганчики успокоились и стали играть в пятнашки, шлёпая по воде крыльями-культяпками.
Но не зря тревожно стучал тростник. Прорвался ветер, погнал волну с гребешком. Начали лёгкие поганчики на гребешках переворачиваться. Перевернётся – и стучит в воздухе своими лягушечьими лапками. Плохая игра получается.
Поганка-мама насторожила тонкую шейку и что-то сказала, а что – за ветром не было слышно. Поганчики все к ней, окружили её со всех сторон да вдруг и полезли к ней на спину! Лапками чик-чик, культяпочками мах-мах и – ловкачи какие! – забрались. Да ещё и в перья забились, одни головки чёрные торчат. Сидит на воде многоголовая птица.
Тепло поганчикам в пере, сухо и не дует. А не сидится! Копошатся, выглядывают – видно, проголодались после купания.
Мама-чомга опять что-то сказала. Мне не слышно, а чомга-папа услыхал. Клюнул он носом воду и ушёл на дно. Теперь чомга-мама встала на караул, насторожила глаз в небо.
Вынырнул папа, в клюве что-то держит. Видно, вкусненькое – поганчики вытянули навстречу шейки. Папа-чомгич сунул вкусненькое в разинутый роток крайнего поганчика, а сам опять на дно. И до тех пор нырял, пока всех не накормил.
Сытые чомгята с головой спрятались в перо на спине. Спина у чомги-мамы стала горбиком.
Я так загляделся, что совсем забыл, о чём стучали тростники. Вдруг вся вода вспыхнула – сверкнула молния. Ударили тяжёлые капли, запрыгали по воде фонтанчики.
Хлынул дождь. Поганки заспешили в тростники. Мама за папой, как два одинаковых пароходика. Только у заднего пароходика на спине горбок. Потому что не простой это пароходик, а пассажирский.
Чомги спрятались от дождя. А я промок.
Ну да и что за рыбак, коли сухой!
СЕРЬЁЗНАЯ ПТИЦА
В лесу у болота колония цапель. Каких только цапель нет! Большие и маленькие, белые, серые, рыжие. И дневные, и ночные.
Разные цапли по росту и цвету, но все очень важные и серьёзные. И больше всех важна и серьёзна цапля-кваква.
Цапля-кваква – ночная. Днём она отдыхает на гнезде, а ночью ловит на болоте лягушат и рыбьих мальков.
Ночью на болоте ей хорошо – прохладно. А вот днём на гнезде – беда.
В лесу духота, солнце печёт. Кваква сидит на краю гнезда, на самом припёке. Клюв от жары разинула, крылья широкие свесила – совсем разомлела. И дышит тяжело, с хрипом.
Подивился я: серьёзная на вид птица, а такая глупая! В тень спрятаться – и на то ума не хватает. И гнездо построила кое-как – у птенцов ноги в щели проваливаются.
Жара. Хрипит на припёке, разинув клюв, кваква. Медленно движется по небу солнце. Медленно передвигается по краю гнезда кваква…
И вдруг кровь ударила мне в лицо – так стало стыдно. Ведь кваква телом своим птенцов от жгучего солнца закрывала!