Лестинца
Шрифт:
В конце концов, Крын опустился на ступени и, тяжело дыша парующей грудью, отказался идти дальше. На попытки уговоров мотал головой и отбрыкивался. Он горько ревел и жаловался на свою судьбу. Но именно принцу удалось его поднять. Именно он заставил продолжить путь. Дойти до конца. Так было надо.
Они поднимались все выше и выше. Ветер хлестал по щекам, а на ступенях заблестела ледяная корка. Приходилось ступать осторожнее, выверять каждый шаг. Но корка льда на белых ступенях становилась все толще, и то и дело кто-нибудь оступался. Спасало только
Корка льда все нарастала, и, наконец, ступени лестницы заплыли, сливаясь в бесформенную ледяную глыбу. Внизу под лестницей, от этого монолита росли огромные сосульки.
Они остановились и, с трудом балансируя на льду, начали вырубать ступени. Монотонно тянулась ночь. Они, сменяясь, рубили ступени. Даже принц участвовал в этом.
Нога Итернира распухла и отказывалась заживать. Постоянно открывалась кровь. Ригг менял повязку, прикладывал лед, но Итернир дурел от боли.
Медленно, ступень за ступенью, поднимались вверх. На узких, освобожденных ото льда ступенях невозможно было хорошо отдохнуть и каждый с нетерпением ждал своей очереди, чтобы двигаясь согреться.
Уже взошло солнце. Уже не осталось силы в руках. Уже и принц и Ригг не могли работать, обессилев. Только Крын и Ланс упорно вгрызались в лед, разбрасывая в утреннем свете хрустальные брызги осколков.
Взошедшее солнце обмануло. Не растопило лед и не принесло тепла. Они уже решили, что проиграли. Что путь закончен. Уже оставил работу Ланс и лишь Крын упрямо взмахивал своим огромным топором. Монотонно и беспощадно. Ничего уже не отражало его лицо, распаренное, и сияющее румянцем, в отличие от посиневших лиц спутников. Но он вырубал очередную ступень, и они безмолвно с покорностью скота делали шаг вверх.
Никто сразу не оценил того, что толщина льда пошла на спад. Что вскоре вновь засияли перед ними нетронутой белизной ступени Лестницы. Просто пошли вперед, ничего не говоря и ни о чем уже не думая.
Жаркое полуденное солнце припекало. Они сидели тесным кругом возле костра на опушке леса. Лужок перед опушкой через несколько шагов превращался в ступени, уходящие вниз. Справа петляла меж приветливых деревьев тропинка, посыпанная песком.
Вокруг весело щебетали птицы, что, однако не портило аппетита спутников, обедающих пернатым другом человека. Неосторожно попавшим под стрелу Ригга.
– Молодец, парень, - хвалил Итернир охотника, - горяченькая, сочная. А то козлятину эту сушеную видеть больше не могу! А тут!
– Да чего уж там, - скромно опускал глаза Ригг, - ясное же дело...
– Нет, нет, - настойчиво мотал головой Итернир, - молодец! Эх! Давно я так не едал. Вот, помнится, в столице обедал я как-то у "Веселой Кошки" вам, светлый принц, не приходилось там бывать?
Принц отрицательно помотал головой и Итернир, прикончив свою порцию, самозабвенно принялся расписывать особенности кухни знаменитого столичного трактира.
Однако радость его была преждевременна, поскольку когда с трапезой было покончено, Ригг взялся за лечение.
Под яростные вопли отчаянно дергающегося в твердых руках Ланса и Крына Итернира, он прижег рану. Потом долго растирал своей мазью, сыпал порошком, а под конец приложил разысканные в лесу какие-то ему одному известные листья и туго перевязал ногу. Ходить Итернир в итоге не мог.
– Изверги!
– грозно возмущался он, но как-то непонятно, то ли шутки шутил, то ли горе горевал, - знаю я вас! Вы это специально. Дойдет только один. Извести меня решили! С молодых юных лет! Враги!
Услышав такое Ригг потрясенно замер.
– Как же можно?
– тихо спросил он, - ты что же? Как же можно? Вместе пойдем. Не иначе.
– Погодь, - басовито прогудел вдруг Крын, отстраняя охотника, не боись. А то ж криком того... изойдешь совсем.
Он пристально впился взглядом в фигуру сидящего Итернира, примериваясь. Глаза загорелись, руки потянулись к топору.
– Эгей!
– громче прежнего завопил Итернир, - вы что?! сговорились?! Уберите его! Он же мне сейчас ноги отрубит! Свои ноги, не казенные!
– Правильно, - качнул головой принц, сам еще не понимая, что собрался делать Крын, - по самую шею.
– Нельзя по шею!
– закричал Итернир, пытаясь встать, - никак нельзя! И вообще! Это моя сверхзадача издеваться над вами, а не наоборот!
– Не боись, - проворчал Крын, направляясь к опушке, - ногу тебе ладить буду... не рубить же... вроде...
Ошарашенные его действиями спутники смотрели, как тот, долго ходил между деревьями, легонько трогая их рукой, примерялся. И глаза его утратили прежнее безмятежно-бессмысленное выражение, протаяв внутрь глубиной и блеском. Руки зажили, словно своей, жизнью, олицетворяя уже не неуклюжую силу, но точность мастерства.
Он остановился возле молодого деревца, приноровился, прицелился и одним точным движением срезал его. Сияющий и довольный вернулся к своим спутникам, и лицо его лучилось каким-то недоступным знанием и умением.
Руки двигались, постукивая топором, и движения были столь же точны и скупы, как и движения Ланса во время боя.
– Вот, - гордо поднял он свое изделие, - готово... вроде.
– И что это такое?
– удивленно поднял бровь принц, глядя на кривую толстую палку с обмотанной тряпицей планкой на торце, и ручкой посередке.
– Нога, - уверенно заявил Крын, - только деревянная.
– Ах ты лапоть!
– возмутился Итернир, - совсем меня сгубить хочешь? Сам на такой кривульке и ходи!
– Щас покажу, - ничуть не обидевшись, подошел Крын к Итерниру.
Одним движением он вздернул того на ноги, и сунул под мышку со стороны больной ноги свою палку. Так, что обмотанная планка пришлась как раз в пазуху руки.
– Вот, - сказал он, - ты на эту... как есть и опирайся... а на ногу... эту... болезную... не ступай вовсе...