Лестница бога. Пенталогия

Киселев Юрий Львович

– Я не хотела бы брать на себя ответственность...

– А это уже не вам, госпожа Айлинэри, решать. Ваша жизнь нужна клану именно на этой должности. Выздоравливайте и приступайте к исполнению своих новых обязанностей. Ваши дела в институте я улажу, научные темы передам другим сотрудникам, расчёт и выходное пособие поступят на ваш счёт в ближайшее время.

– Слушаюсь, госпожа матриарх.

– Удачи, госпожа Айлинэри Камэни...

***

Несколько дней похода по заснеженным горным склонам вымотали Андрея и физически, и морально. Ноги передвигались как чугунные - и благодаря накопившейся усталости, и в результате налипшего снега - чтобы защититься от обморожения, Андрей пустил один из лоскутов обшивки на портянки, обмотав кусками тряпки ступни с голенями и закрепив их ремнями. Толстый слой снега резко снизил скорость передвижения. И хотя отвлекаться на

поиски воды уже не приходилось - вода в виде снега была повсюду - отсутствие еды начинало сказываться. Пока постоянным чувством голода, но скоро оно перерастёт в слабость. Ослабев, Андрей не сможет идти. Бася тоже страдал от голода, но виду не подавал, храбрился, пытаясь копировать поведение Андрея. Иногда Андрею казалось, что кот понимает его без слов - будто он читает мысли. Бред, конечно, читать мысли нельзя. Однако чувство единения со зверем грело душу - люди существа стадные, в горах вполне возможно сойти с ума от одиночества, а так Андрей представлял себя главой небольшого кошачьего прайда. Семьи. Вот у него и опять появилась семья... За годы одиночества Андрей отвык заботиться о ком-либо, полностью уйдя в себя, и старое чувство, всколыхнувшись, грело его зачерствевшую душу. Всецело доверившееся ему живое существо, периодически пофыркивая и отряхивая от налипшего снега лапы, трусило рядом.

– Ничего, Бася, мы с тобой ещё поборемся, мы дойдём и ещё всех переживём - бормотал Андрей, удерживаясь за холку кота и держа путь на виднеющуюся на горизонте гору с характерным разрезом на склоне - где-то за ней и находилась научно-исследовательская станция Оканийского заповедника, или база, как для краткости называл её Андрей.

А сама научная станция, к которой так стремился Андрей, поражала своим безлюдьем и запущенным, полуразрушенным видом. В разрушенное состояние она пришла в результате начала давно запланированной реконструкции - старые постройки уже не удовлетворяли растущих запросов учёных. По весне был утверждён проект, под него выделен необходимый бюджет, на станции закипела работа. Рылись котлованы, сносились старые стены, на месте которых планировалось возвести новые объекты. Летом сотрудники ютились в хлипких тонкостенных времянках, рассчитывая к зиме перебраться в новые апартаменты. Лаборатории перекочевали под навес - исследования проводились практически под открытым небом. Там же размещались опытные образцы, составлялись отчёты, велась документация. Строительная техника и нежное исследовательское оборудование ютились на одной площадке. И тут громом среди ясного неба на учёных свалилось ухудшение политической обстановки с Таурийской империей. Средства были заморожены, рабочие уехали, работы приостановились. Слухи, как всегда, оказались сильно преувеличены, и через некоторое время работы продолжились, однако время было безвозвратно упущено. В дополнение ко всему потерпел аварию единственный имеющийся в наличии у учёных тяжёлый транспорт, обычно перевозящий на базу научное оборудование и продовольствие, и попутно использующийся для быстрой и дешёвой доставки на стройку необходимых стройматериалов. В качестве тяжёлого грузового транспорта использовался принадлежащий базе списанный армейский десантный орбитальный челнок. Спеша доставить необходимые грузы, пилот, подгоняемый нетерпеливым начальством, рискнул совершить посадку в тумане, переоценил собственные силы, и теперь разбитый челнок, пропахавший наполовину оторванным оперением горный склон, грудой серебристо-голубого металла возвышался неподалёку от недостроенных стен. Его ремонт, по самым скромным подсчётам, мог завершиться никак не ранее начала зимы - с учётом удалённости места падения от склада запчастей и персонала спецов-ремонтников, да и целесообразность ремонта ввиду тяжести нанесённых челноку повреждений вызывала у руководства вполне обоснованные сомнения. Несколько имеющихся у строителей лёгких грузовых транспортов не смогли обеспечить необходимого количества стройматериалов, аренда дополнительного грузовика не была предусмотрена сметой, согласование на выделение в имперской канцелярии дополнительных средств требовало времени, и руководство базы не нашло ничего лучше, как перенести работы на следующий год, частично вывезя, частично законсервировав дорогостоящее оборудование и эвакуировав персонал.

База могла выглядеть совсем уж заброшенной, если бы не узкие протоптанные в снегу дорожки, обрывающиеся перед дверью небольшой времянки практически в центре недостроенных коробок, говорящие, что даже среди этого мёртвого безмолвия сохранилась жизнь. Дорожки были протоптаны единственным оставшимся на базе человеком - Силланой Лерой. Числящаяся на базе всего лишь младшим научным сотрудником, исследующим фауну дикой природы заповедника и проводящая там же свои биологические исследования, признаваемые весьма интересными и перспективными не только кланом, но и руководством института, курирующего развёрнутую в заповеднике научно-исследовательскую станцию, женщина подавала большие надежды и в перспективе планировала занять значительно более высокую должность. Перерыв почти на полгода, в дополнение к уже имеющейся задержке в исследованиях, вызванной строительством, наносил ощутимый удар по её исследованиям и, соответственно, будущей карьере. К своим ста двум годам женщина, уже прошедшая три процедуры омоложения, сполна выполнила поставленные перед ней кланом задачи и упорно карабкалась по служебной лестнице дальше, опираясь на уверенную финансовую поддержку клана.

Клан Лерой был небольшим, малоизвестным сельскохозяйственным кланом и насчитывал менее двадцати тысяч человек, сосредоточившихся на селекции элитных сельскохозяйственных культур и производстве натуральных, экологически чистых, и потому дорогостоящих продуктов питания. У Силланы ещё в детстве выявилась склонность к творческому анализу и нетривиальным решениям, школьный курс обучения в закрытой клановой школе она также закончила с отличными

баллами, по результатам которых руководство клана направило девушку в одно из престижных Оканийских высших учебных заведений, которое Силлана также с блеском закончила. Талант молодой девушки более всего проявился в исследовании животных форм жизни, селекции и выведении новых, высокопродуктивных пород скота, которому после окончания учёбы она отдалась с упоением. За столь непродолжительный период жизни Силлана уже имела на своём счету несколько завершённых научных исследований, как в соавторстве с более именитыми учёными, так и самостоятельных, и готовилась к восхождению на следующую ступень социальной лестницы. Заработанных средств хватало не только на очередной полный курс омоложения, но и на рождение и воспитание ребёнка. Очередной этап научной работы, по планам Силланы, должен был быть завершён этим летом, после чего она планировала защитить свою научную работу, подтвердив квалификацию и получить должность научного сотрудника. С получением новой должности женщина рассчитывала сделать небольшой перерыв на рождение ребёнка и омоложение - сейчас ей было тридцать четыре биологических года. Планы Силланы были расписаны на годы вперёд буквально по дангам - роскоши жить в своё удовольствие, положившись на волю случая, она позволить себе не могла, клан не только помогал - информацией, деньгами, защитой и протекцией, но и накладывал определённые обязанности.

Развернувшаяся стройка сильно поломала планы женщины - вместо лета материал для научной работы был собран только к началу осени, а ведь его нужно было ещё обработать и систематизировать. Дома, в тепле и уюте, сделать это было нереально - всё основное оборудование и биологические образцы находились на базе и вывозить их с неё персонально для Силланы никто не собирался - все остальные сотрудники находились в точно таком же положении. Прерваться на зиму - значит, потерять год, что женщина позволить себе никак не могла. И вот к началу зимы сотрудники базы эвакуировались, побросав оборудование и оставив женщину одну. Справедливости ради необходимо отметить, что научный руководитель базы, танья Рикарола, всячески отговаривала Силлану от принятого ею решения, объясняя ей всю рискованность затеи зимовки в одиночестве. После долгих уговоров Силлане был выделена самая удобная времянка, отопитель с запасом топливных элементов, тёплая одежда и запас продовольствия на всю зиму, а также часть научного оборудования с генератором - всё, что удалось втиснуть в небольшое пространство временного летнего домика.

Начала зимы женщина даже не заметила - из домика она выходила редко, только в случае крайней необходимости. Такой необходимостью являлись, в частности, отдельные приборы, законсервированные на базе прямо под открытым небом - вывезти их или не получилось, или руководство базы посчитало это нецелесообразным, отдельные лабораторные образцы, ещё хранившиеся под открытым небом, а также информация с геологических, метеорологических и биологических датчиков - до наступления зимы развернуть на базе полноценную станцию не успели, всю сопутствующую проведению экспериментов информацию приходилось снимать с того оборудования, которое было установлено в различных уголках базы. Энергию к стоящему под открытым небом оборудованию - тому, без которого невозможно было продолжение опытов, Силлана подводила самостоятельно, по временной схеме. Контроль за проброшенными по голой земле временными энерговодами также составлял часть её ежедневного обхода - остановившийся по причине обрыва энерговода опыт приходилось начинать сначала, а это - упущенное время...

Выпавший снег, да ещё подкреплённый холодным пронизывающим ветром, явился для Силланы неприятным подарком, завалив оставшееся под открытым небом оборудование и энерговоды и прервав до весны несколько весьма интересных и перспективных в будущем опытов. Дорожки, которые женщина, морщась от резких порывов ветра и кутаясь в тёплую накидку, протаптывала до размещённых по территории базы научных приборов и метеооборудования, к утру оказывались почти полностью заметёнными, попытки вручную расчистить снег хотя бы около двери жилого домика потерпели сокрушительный провал - наметённый на месте расчищенного пятачка очередной снежный сугроб указал на тщетность усилий по борьбе со снежной стихией.

В очередной раз, с неохотой оторвавшись от экрана искина, пестревшего множеством диаграмм и графиков, Силлана поужинала, разогрев в комбайне стандартный армейский паёк, после чего, собираясь вернуться к описанию проведённого опыта, вспомнила, что пропустила процедуру контроля состояния энерговодов и снятия показаний приборов. Быстро одевшись, она открыла дверь и, щурясь от летящего в глаза снега, побрела по полузаметённой тропке в сгущающейся темноте к мерцающим разноцветным огонькам разбросанного по территории базы оборудования.

Две ближайшие установки были осмотрены, показания сняты, осталось ещё три - две ниже по склону, а одна - вверху, на самой границе базы, точно по направлению к вершине горы. До верхней идти было тяжелее всего - в гору, по снегу, поэтому Силлана оставила её напоследок, решив сначала спуститься к двум нижним. Спустившись к первой установке, женщина торопливо начала снимать показания приборов, как вдруг ей послышалось, что шум ветра изменился - в свистящие нотки добавился низкий гул. Прислушавшись, она подумала, что гул больше похож на рокот - негромкий, то усиливающийся, то почти исчезающий на фоне завывания ветра, он перекатывался низкочастотными волнами. Странная природа рычащих звуков заинтересовала её, и она начала поворачиваться, старательно прислушиваясь к оттенкам рокота, пытаясь разобрать направление. Повернувшись лицом к последней, стоящей внизу по склону, установке, Силлана опознала природу рокота - на неё из темноты, не мигая, смотрели два круглых зелёных глаза. Ужас холодом разлился в животе, заставив сердце суматошно биться, ноги подкосились, и женщина, открыв в беззвучном крике рот, осела в снег, пытаясь позвать на помощь, закричать, сделать хоть что-нибудь, но сведённое спазмом горло выдало только булькающие хрипы...