Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
Его крохотная армия не сможет взять город приступом - даже в том случае, если не пришли войска из Аязёта - в особенности, если его армию в городе ждут.
Остаются... женщины.
Зушру не вернулась. Зато, когда вечерние тени уже сгустились до тёмной синевы, пришла молодая волчица из её свиты. Такая обыкновенная чангранская рабыня, что даже волки Анну узнали её не сразу: Олу остановил, спросив:
– Куда это ты так шустро, сестра?
– и ей пришлось скинуть с головы платок, взглянуть ему в глаза и вызывающе улыбнуться, чтобы быть опознанной.
– Никто не заподозрил, - сказала она Анну.
–
– "Мы" - это Зушру и её волчицы?
– спросил Анну.
– "Мы" - это волчицы Зушру и волки Зушру. Вышло очень смешно. Стражники Львёнка Львёнка, ад Суриту, кажется, остановили нашу Винку. Стали спрашивать, чья она - а она сказала, что принадлежит бедному торговцу, приехала на базар с ним и потерялась. Надо говорить, что они решили забрать себе чужую женщину?
– И стали волками Зушру?
– удивился Хенту.
– Нет. Её волками стали бесплотные рабы ад Суриту. А его рабыни, шаоя, нори-оки и вполне наши единоверки - они пойдут с нами, как только погаснет заря. Мы отлично побеседовали через пролом в ограде, не привлекая внимания воинов - кому интересна женская болтовня!
– Когда будут открыты ворота?
– спросил Анну.
– В синий час. Мы зажжём три фонаря над воротами, близко друг к другу, в ряд. Это будет сигналом.
– А пушки на сторожевой площадке?
– спросил Лорсу.
– Пушек осталось только две, - сказала волчица.
– Остальные, как говорят, отвезли во Дворец Прайда: Лев Львов боится нападения и готовится его отражать. А эти две пушки не выстрелят, Зушру поклялась Творцом.
– Ночная стража у ворот, - сказал Анну.
– С полсотни? Больше?
– Полсотни, - кивнула волчица.
– Но они ждут нападения снаружи, а не изнутри. И ещё. В городе уверены, что ты направишься во Дворец. Что ты хочешь убить Льва Львов и объявить себя его преемником. Болтают, что синяя стража Прайда ждёт тебя каждую минуту, да ещё и отряд, пришедший из Чойгура - невелик, сотен пять, но всё же - тоже охраняет Дворец. Лев Львов боится нас так, что принимает все мыслимые меры.
Эткуру коротко рассмеялся.
– Ты был прав, брат, - сказал он Анну.
– Не надо во Дворец, Дворец никуда не уйдёт...
– Надо на базар, - сказал Анну.
– И наши - оружейные лавки и рабы. Все рабы, сколько их есть - наши братья, даже те, кто не братья по вере. Мы освободим всех - а оружие они возьмут сами.
– Ты сумасшедший, - сказал Элсу.
– Да, безумие, - пробормотал Л-Та.
– Верное дело, - сказал Анну, ощущая, как неземной покой сходит на душу.
– Я сумасшедший, но всё получится.
***
Запись N148-02; Нги-Унг-Лян, Лянчин, Чангран
– А что будем делать мы?
– спрашиваю я Марину, когда наша армия готовится к атаке. Пустыня залита вечерним светом, как жидким тёмным золотом, далёкие песчаные холмы - глубоко розовые, а стены Чанграна вдалеке - ярко-оранжевые. Скала Хаурлян, Небесный Алтарь, багрова в закатном свете, стены Цитадели - темнее, три шарообразных купола сторожевых башен, похожие на минареты, отливают розовато-лиловым, и остро алеют, отражая закат, стеклянные звёзды на пиках над куполами. Деревушка, притулившаяся на берегу канала, кажется игрушечной - и цветущий миндаль вокруг крохотных домиков розовеет, как земляничный крем со сливками. Или как взбитые сливки с каплей крови. Красивый тревожный пейзаж.
– Мы - КомКон - будем действовать по обстановке, - говорит Марина по-русски.
– А вы - Этнографическое Общество - будете за всем наблюдать и писать видеоролик "Второе сражение гражданской войны в Лянчине".
Кирри слушает, улыбаясь. Говорит Марине:
– Я тоже буду действовать по обстановке.
– Ты со своим стеклянным мечом будешь охранять Ника вместе с Ри-Ё, а соваться в драку не будешь, - приказывает Марина, как северянину.
Кирри не спорит. Мне не по себе - боюсь, не пришлось бы моей Госпоже А-Рин ввязаться в свалку. Я понимаю, что у неё есть боевой опыт, но всё же... Ри-Ё заглядывает в глаза, нервно улыбается, говорит:
– Как странно сражаться за свободу чужих в чужой стране, да, Учитель?
– Ты будешь сражаться за мир, - говорит Марина.
– За великий мир между великими империями - против тех, кто хочет всё разрушить из грязных амбиций.
Ри-Ё вздыхает, кивает.
Мы ждём. Это нестерпимо.
Ви-Э перебирает струны тень-о, но бросает это занятие и принимается рассматривать клинок лянчинского меча; Эткуру гладит её по спине, пожирая глазами - мне кажется, он изрядно боится, но исключительно за неё. Анну со своими боевыми командирами рисуют на песке план города и обсуждают возможные ситуации. Парень из Данхорета развязал мешочек с сушёными плодами, оттуда едят девочки-волчицы, грызут рыжевато-коричневые корочки и пересмеиваются. В шуточках фигурируют силы преисподней и пух из перин: боевая готовность.
Мы ждём и следим, как алый закат наливается багрянцем, потом - синевой, потом - тёмно-лиловым тоном. С востока наползает тьма и накрывает мир, как занавес - без сумерек, от зари - к глухому ночному мраку. Бледная луна разгорается, как фонарь. Ночной воздух прохладен, он чуть заметно пахнет миндальным цветом и сильно - остывающей пылью...
Напряжённое ожидание само собой переползает в собственную противоположность - я вдруг с удивлением осознаю, что мне хочется дремать. Встряхивает только мысль о диверсии - или как это назвать?
– которая сейчас происходит по ту сторону городской стены. Город кажется сплошной глыбой темноты на фоне тёмной пустыни, только редкие плошки и тусклый лунный отсвет отмечают верхнюю линию городской стены. Ворот обычным зрением вообще не видно; мои глаза перенастраиваются в режим ночного видения.
Мне уже кажется, что этой ночью ровно ничего не случится. Наши девочки в городе пропали. Всё.
Я глотаю зевок - и вдруг вижу, как над воротами, которые мой встроенный прибор ночного видения воспринимает, как тёмный пятиугольник на зеленоватом колеблющемся фоне каменных стен, вдруг загорается тусклый жёлтый огонёк. Сидящие рядом со мной бойцы вскакивают на ноги. Огонёк гаснет - и загорается снова. Спустя секунд двадцать загорается второй - и это уже не может быть случайностью. Третий появляется через полминуты - к этому моменту наши волки уже поднимают верблюдов.