Лестница к звездам
Шрифт:
— Мужчина понимает любовь не совсем так, как женщина.
Стараясь не расплескать вино, он поставил свой бокал на подставку.
— Ты не ответил на мой вопрос, Винченцо.
Он снова взял бокал, сделал из него глоток, посмаковал во рту.
— Хорошее вино, но немного пресное. Я ходил в бордель, когда мы с Антонеллой только поженились.
— Теперь я понимаю, почему она связалась с лесбиянками. У женщин душа гораздо тоньше.
— Нет, бамбина, сегодня мы будем пить «Дольчетто»[12]. — Он откупорил
— Да.
— А теперь твоя очередь отвечать на мой вопрос. Ты сделаешь это, бамбина?
— Постараюсь. Если буду знать, как ответить.
— Ты знаешь. — Он выпил свой бокал медленно, наслаждаясь каждым глотком. — Ты тоже выпей. У меня к тебе очень смелый вопрос. Готова? — Он щелкнул зажигалкой, зажег от нее две свечи на столе и погасил настольную лампу на подоконнике. — Когда твой друг изменил тебе в первый раз, ты отплатила ему тем же?
Я молча кивнула и опустила глаза. Я поняла вдруг, что совершила тогда непростительную глупость.
— То-то же.
В голосе Винченцо не было торжества.
— Но почему я должна прощать? — все-таки спросила я.
— Потому что ты его любишь.
— А он? Он бы меня простил?
— Вряд ли. Это очень трудно, почти невозможно. Но его ты бы смогла простить, бамбина.
— Но я бы наверняка не смогла сделать это во второй раз.
— Его могло бы не быть.
— Я поняла тебя, Винченцо. Ты, вероятно, прав. Но я, как ты знаешь, так не сделала.
— Есть женщины, от которых мужчины не уходят никогда, — рассуждал Винченцо. — Наоборот, с годами они привязываются к ним все больше и больше.
— Я не из той породы.
— Как знать. — Винченцо смотрел на меня с какой-то укоризной. — Мне кажется, ты недооцениваешь себя, бамбина.
— Завтра утром уеду в Больцано, — сказала я и почему-то вздохнула. — У тебя есть расписание поездов?
— Оно у меня есть, бамбина, но ты завтра не поедешь в Больцано.
— Шутишь. Меня ждут друзья.
— Послезавтра мы поедем с тобой в Феррару.
— Зачем? — не сразу поняла я.
— Твой друг дает концерт в Академии изящных искусств. Кроме тебя, у меня нет друзей, с кем бы я мог пойти на концерт фортепьянной музыки.
— Ты что, хочешь нас помирить? Но зачем?
Винченцо снял очки и долго протирал платком стекла.
— Я не хочу, чтобы ты уехала завтра в Больцано, — сказал наконец он.
«Не надо было пить столько вина, — думала я, лежа на спине и глядя в потолок, по которому через определенные промежутки времени пробегали отсветы рекламы отеля напротив. — Конечно, в Больцано я завтра не поеду — сейчас уже поздно звонить Элине и Марко. Завтра съезжу в торговый центр и куплю подарки родственникам, пока не просадила все деньги. Но с утра обязательно позвоню Элине и Марко».
Я услыхала чьи-то осторожные шаги за окном, но не придала этому никакого значения: кроме Винченцо и членов его семьи, которые тоже работали в отеле, на его территорию вряд ли кто-то мог проникнуть ночью — у этих ротвейлеров только что дым из ноздрей не шел, а в остальном настоящие исчадья.
Шаги приближались. Я повернула голову в сторону балконной двери и затаила дыхание. В отблесках вспыхнувшего в очередной раз неона увидела, как кто-то перемахнул через перила. Потом раздался едва слышный стук — словно бросили в стекло горстку вишневых косточек.
Я завернулась в халат и замерла посредине комнаты. Неужели под влиянием выпитого в Винченцо все-таки возобладал дремучий инстинкт самца?
— Открой, — услыхала я шепот. — Это я.
Я подскочила к балкону и щелкнула замком. От Дениса пахло как из винной бочки. Он схватил меня в охапку, пошатнулся, и мы оба завалились на кровать.
— Пусти! — Я сделала попытку высвободиться. — Ты совсем пьяный.
— Ты же бросила меня. Что мне оставалось делать? Скажи, почему ты не пошла с нами?
Денис держал меня за обе руки. У него были очень цепкие пальцы, и я больше не трепыхалась.
— Ты же знаешь, я не выношу Сантини.
— Ну и зря. С ним очень легко. Мне надоело жить сложно, понимаешь? Я устал.
— А кто тебя заставляет жить сложно? Как хочешь, так и живи.
— Ты. — Он наконец выпустил мои руки, но я не сразу это заметила. Я продолжала лежать рядом с ним.
— Я тоже от тебя устала.
— Нам было так хорошо. Неужели больше никогда не будет?
Я вскочила и еще плотнее запахнула халат.
— Не будет. Я не позволю.
— Ты выйдешь замуж за этого шимпанзе. Еще родишь ему шимпанзят.
— Уходи. Меня тошнит от твоих оскорблений.
— Прости. — Он сел и протянул ко мне руки. — Забудь обо всем дурном и иди сюда. Нам будет очень хорошо.
Я сделала шаг назад и обхватила себя руками. Странно, но сейчас мне его совсем не хотелось. А на концерте я изнемогала от желания.
— Иди же, моя любимая, моя… Это все слова. Я так хочу чувствовать тебя, целовать.
Я пятилась, пока не уперлась в туалетный столик. Мне казалось, стоит Денису дотронуться до меня и я закричу на всю улицу. Сама не знаю, что вдруг со мной случилось.
— Ты хочешь меня завести! У меня послезавтра концерт! Ты думаешь только о себе!
— Уйди, пожалуйста, — едва слышно проговорила я. — Ради того, что было между нами.
— Но мне некуда идти. — У него был очень расстроенный, упавший голос. — Такси здесь не поймать, а пешком далеко.
— Я сейчас попрошу Винченцо, чтоб он дал тебе на ночь комнату.
Я сделала движение в сторону телефонного аппарата.
— Постой. Не надо. Лучше я пойду погуляю у моря. — Денис медленно встал и направился к балкону. — Там такая нежная ночь.