Лестница в небо. Том 2
Шрифт:
– Ничего особенного, - я усмехнулся, чувствуя стремительно возвращающееся хорошее настроение. Похоже, этот раунд останется за мной!
– Просто за то, что я пересчитаю кости одного глазастого старичка, вы обещали помочь одной хорошей девушке! Костей у него оказалось как у обычного человека, а вот глаз столько, что Джирайя-сан бы обзавидовался: подглядывать можно не в оба глаза, а во все десять!
Хокаге несколько мгновений хмурилась, вспоминая, а затем обреченно махнула рукой:
– Ох, Айдо! Наверное, я чем-то прогневала богов, что они свели меня с тобой! С Наруто хотя бы просто...
– Она не моя. Ну, по крайней мере, пока, а там видно будет! Меня имя обязывает!
И я без лишних слов прыгнул в Хирайшин, гадая по пути, не летит ли в том месте, где я стоял, тапок, брошенный с силой артиллерийского снаряда? Пожалуй, слишком торопиться назад не стоит...
Вопреки собственному желанию, я обернулся достаточно быстро - Карин была предупреждена, и, хоть от нетерпения и не подпрыгивала, но задержаться тоже не позволила: просто ТАК посмотрела сквозь очки, что медлить стало как-то совсем не с руки.
Когда мы вернулись обратно- палатка все еще стояла на месте, жертв и разрушений вокруг не наблюдалось. Я облегченно вздохнул и легонько подтолкнул в спину почему-то вдруг запнувшуюся Карин. Алоглазая прошагала к Цунаде и остановилась, не поднимая глаз. Хокаге оглядела девушку, чему-то усмехнулась и сказала:
– Ну здравствуй. Как тебя зовут?
– К-карин, Х-хокаге-сама!
– Совсем запугал девочку, - осуждающе посмотрела на меня женщина.
– Это она пока стесняется, - усмехнулся я.
– Вот погодите - освоится, и вы от нее на палаточную стенку полезете. Она язва еще похлеще меня!
Цунаде улыбнулась, а меня обжег брошенный исподлобья алый взгляд, не обещавший мне по возвращении его владелицы ничего хорошего. В семейной и личной жизни...
– Пойдем.
Хокаге взяла девушку за руку и повлекла в дальнюю комнату в палатке. Но перед тем, как они скрылись, я кое-что вспомнил:
– Цунаде-оба-сан, подождите! К слову пришлось и я чуть не забыл! Я вам про Джирайю хотел сказать. Вы ведь знаете, он...
– Айдо.
Женщина перебила меня, обернулась и нахмурилась.
– Айдо. Я тоже... Мне тоже не хватает... Джирайи, и я.. очень по нему скучаю. Но если ты вздумал воспользоваться моими чувствами, чтобы надоедать мне и пытаться вызнать мифическую технику увеличения груди - у тебя ничего не получится! Иди и не возвращайся пару дней - нам с Карин нужно поболтать. Вон отсюда!
Последний рык получился не очень убедительным, но Цунаде, тем не менее, резко развернулась и скрылась в дальней комнате, подталкивая перед собой Карин. А я остался стоять и смотреть им вслед с выпученными глазами. А из груди сам собой рвался шепот, полный неизбывной боли и непрощаемой обиды:
– Но... как же... Я ведь... Он же живой... И, Цунаде-сама, вы тоже извращенка! Я всего лишь хотел, чтобы вы поправили Карин глаза!
Глава 33
Второй мой собеседник из числе Троих Саннинов слушал меня с гораздо большим вниманием. Прежде всего потому, что левая половина его туловища была аккуратно обмотана гипсовыми бинтами.
Наверное, если я вдруг скоропостижно скончаюсь до исхода той тысячи лет, на которую я распланировал только текущие и неотложные дела, то мой собственноручной созданный фуин-госпиталь останется единственным, благодаря чему мое имя прозвучит в веках... Еще никогда до этого самого момента я не видел регенерацию сложного органа у человека. Моя Печать Феникса - это все-таки немного не то, это военно-полевая медицина, там - все восстанавливается мгновенно, после чего приходится долго лечиться. А здесь... Признаться, даже мне было немножко жутковато смотреть на маленькую полупрозрачную ручку, не по дням а по часам прорастающую из переставшей рубцеваться раны. А уж Джирайя, резко забывший о своем возрасте, положении и жизненном опыте, таращился на нее практически с суеверным ужасом. Постоянно пытался рассмотреть, потрогать, чем-то прикоснуться к растущей конечности, чтобы убедиться в реальности происходящего. Пришлось закатать в гипс как маленького, оставив пространство для роста. Тем более, что никакого вмешательства, требующего доступа к руке, не требовалось. Медицинские фуин справлялись самостоятельно, а если бы я попробовал делать все то что делают они, самостоятельно - мои мозги, без преувеличения, давным-давно вытекли бы через уши. Да уж... До этого как-то недосуг было размышлять об отвлеченных вещах, зато теперь мне понятно, почему шиноби предпочитают для исправления физических недостатков не лечиться, а искать 'донора'. С чакрой проблема отторжения тканей для них не стоИт - энергоканалы прорастил и уже свое. И, похоже, подобным образом среди ниндзя решаются все проблемы - вплоть до косоглазия. О, черт! Я ж Карин в в лапы Цунаде отдал, а та, помнится, Белого Змея очень уважала с детства! Как бы мне вместо алоглазой не получить набор запчастей 'Собери себе идеальную девушку сам!' с очками сверху, они ведь авантюристки. Что Цунаде... что Карин.
Помотал головой, откидывая идиотские мысли, и поднял взгляд на собеседника:
– Ну что, Джирайя-сама, как ты себя чувствуешь? Гипс еще не надоел? Нет желания призвать, наконец-то, жабу и выйти на улицу с полноценной рукой? Я тебе давно предлагаю!
– Ты знаешь, нет, я все же подожду. У Орочимару успешный опыт обычно был один на сотню провальных, а ты мне его почему-то сильно напоминаешь в молодости...
– И хорошо, и замечательно!
– я не обратил внимания на гнусный намек.
– Даже лучше. Не все у нас Отшельники, а так я на тебе долговременную статистику наберу!
Видимо, мои глаза как-то по-особенному сверкнули, потому что Джирайя попытался нервно отодвинуться от меня подальше. Ничего не вышло - десяток килограмм гипса не располагает к улучшению мелкой моторики.
Я улыбнулся:
– Что, переживаешь, что к Цунаде не попал? Ну извини - в тот момент устраивать над твоим телом консилиум ирьенинов означало тебя с гарантией добить, а теперь... Я, может, и сам рад бы посоветоваться, да вот только она не хочет разговаривать. Я не стал настаивать - если уж бабуля упомянула в разговоре о тебе женскую грудь, то настроена сменить тему любыми способами...
– Узнаю Цу, - хмыкнул Джирайя.
– Не считает возможным ни с кем делить свою боль настолько, что даже не говорит о ее причине. Не пытайся, Айдо, ничего не добьешься. Она очень упрямая и искренне считает себя сильной.
Тон Жабьего Отшельника был обеспокоенным, но физиономия расплылась в настолько довольной улыбке, что... Ну как же - скорбит, скучает, значит, он ей нужен, он важен! Я чуть не сплюнул: вот же старый извращенец! Мало того, что за молодежью подглядывает, уже даже мимо старушек и то не прохо... Тьфу на тебя!