Лестница в небо. Том 2
Шрифт:
– Так тогда... когда ты пошла помогать - это было не то, что я... а на самом деле...
Нормальные слова никак не шли на язык. Все же откровенно разговаривать с собственной дочерью - это испытание почище чем стать Каге. Но, слава бо... э-э-э, теперь, видимо, этого слова даже думать нельзя?.. В общем, хорошо, что она меня понимает!
– Нет. Я подумала, что прямой потомок Хагоромо Саске гораздо больше подходит для роли бога. Спокойный, равнодушный, решительный - и в глубине души мечтающий о добре и справедливости. Но не просто так - а для всех сразу, и чтобы никто не ушел обиженным! Я хотела
Йоко подняла глаза и все же смогла поймать мой взгляд. Вот только на месте обычной голубой радужки или менее привычного, но все же объяснимой вертикальной нитки зрачка в ее глазах лениво крутилась сумасшедшая фигура, все время напоминающая мне модель структуры атома из учебника физики... Обладателем которой до сей поры был один лишь Саске Учиха.
– Но у меня не вышло, - просто сказала девушка, снова пряча взгляд.
– Саске не выдержал даже половины... меня. Поэтому у меня теперь это, а Саске... Саске больше не шиноби. Совсем.
Интерлюдия. То же время
Трепещущее пламя кривой восковой свечи освещало совсем небольшое пространство вокруг. Остальное пространство каменной пещеры терялось в пляшущих тенях и подземном мраке.
В освещенное пространство попадал стол, на котором и стоял свечной огарок, грубый неотесанный каменный пол и простые деревянные нары, на которых лежало худое тело, обмотанное грязными, кое-где сбившимися бинтами. Больше всего повязок было на том месте, где у тела должно было располагаться лицо.
В пещере царила первозданная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием иногда коптящего фитиля. Больше ничто не нарушало покой каменной пещеры.
Но рано или поздно всему приходит конец. На границе круга света шевельнулась тень и в освещенное пространство вступил человек.
Сейчас он был без своего широкополого свободного плаща, украшенного красно-белыми облаками. Но спиральная оранжевая маска с единственной дырой для глаза красовалась на лице по-прежнему. А тишину нарушило бормотание:
– Проклятье! Что за тупой придурок, не мог осторожнее себя вести?! Что с ним такое? И Зецу здесь не поможет, он только глаза пересаживать годится. Говорили же мне, что Учихи - лучшие ирьенины, кто мне мешал внимательней слушать Рин?..
Бормотание резко прервалось.
Этот голос не был похож ни на истерические восклицания в духе полуграмотных спортивных болельщиков, ни на наглые и самоуверенные слова человека, взявшего себе имя самого знаменитого убийцы в мире. Было похоже, что сейчас говорит обычный неимоверно уставший человек. Услышь его сейчас один доморощенный психиатр, он бы недоуменно тряхнул красным хвостом и погрузился в размышления - а возможно ли тройное диссоциативное расстройство? Но его здесь не было. И за это все высшие силы этого мира должны были быть удостоены отдельной благодарности...
Человек в маске шагнул было ближе к топчану, но лежащее тело вдруг зашевелилось и попыталось приподняться, и человек поспешно шагнул к границе света.
– Где я?
– прохрипел лежащий.
– Ты в моем убежище. Не вставай, последняя битва дорого тебе обошлась.
Небольшая пауза в словах оттенила возвращение на первый план того, кто на Совете Каге называл себя 'Мадарой'. Красноволосый психиатр бы непременно позавидовал такому филигранному переключению моделей поведения... а, может, просто постарался бы стереть опасного сумасшедшего с лица земли. Характер у него в последнее время сильно испортился...
– Саске, у меня для тебя плохие новости. Мой Шаринган не может увидеть в твоем теле ни следа чакроканалов или очага. И твои глаза... твоего Шарингана тоже нет. Что произошло после того, как ты пронзил Данзо мечом?
В голосе 'Мадары' - вочто не верил, похоже, уже даже сам самозванец - слышалось нетерпеливое ожидание, как будто больше всего на свете он хотел услышать ответ на этот вопрос.
'Последний Учиха', не отвечая поднялся с нар и выпрямился во весь рост. Его ощутимо пошатывало, да и двигался он как-то неестественно для человека. В сочетании с покрытым бинтами лицом и в неверном свете свечного огарка, создающим повсюду непредсказуемо пляшущие тени посреди холодной и мрачной пещеры эта картина навевала первобытную жуть, заставляющую думать, что этот мир - лишь иллюзия, с трудом натянутая на нечто огромное и жуткое, где человек значит гораздо меньше, чем песчинка на морском берегу.
Саске, уверенно утвердившись на ногах, секунду постоял и шагнул вперед, туда, где во тьме скрывался выход из пещеры. Рассмотреть его было невозможно... вот только у Саске вообще не было глаз!
– Я ухожу, - сказал он, не замедляя шаги почти уже выровняв походку.
– Ты никуда не пойдешь! Я не позволю тебе!..
Человек в маске заступил дорогу Учихе, но тут случилось неожиданное - Саске выбросил вперед руку. Просто руку - без ниндзюцу, техник и печатей. Руку, со сведенной, будто он держал чью-то шею, ладонью. И человек в маске вдруг захрипел, хватаясь за горло: его что-то душило. Саске чуть приподнял локоть и вслед за этим движением какая-то сила вздернула его жертву в воздух, оставив болтать ногами и продолжая душить.
– Никто не смеет мне приказывать!
– раздалось из-под бинтов.
– Хр-р... Но как?.. У тебя же нет чакры... Ты же слепой!..
Подвешенный человек в маске никак не мог успокоиться и перестать дрыгать ногами. Этого не могло быть... потому что этого не могло быть никогда! Он не узнал технику, он не заметил ни малейшего движения чакры... и, более того - чтобы посмотреть на Саске, уме пришлось чуть ли не впервые за последние двадцать лет отключить Шаринган. Потому что для гордости клана Учиха парня перед ним просто не существовало.
Из-под бинтов на лице Саске вдруг раздался тихий смех, услышав который, любая девушка Конохи и не только старше тринадцати лет совершила бы любое ужасное преступление, лишь бы этот смех слушала только она одна... А затем свободная рука Учихи сгребла в горсть бинты на голове и одним движением стянула их с лица.
– Чакра? Слепой?.. Какое это имеет значение? Я видел свет!
Саске улыбался. Удивительно доброй и спокойной улыбкой. Как человек, который понял, как найти ответ на свои вопросы. Как человек, который узнал свое предназначение. Как человек. Которому отныне есть куда идти.