Лестница в неизвестность. Том первый
Шрифт:
– Не настолько он бестактен… – начал спорить Рус еще защищая по привычке главу ордена и резко смолк, вспомнив, чем вчера так разозлил его учитель.
– Вот именно… – нежно улыбнулась она, входя в зеленую гостиную.
Отделанная в современном стиле комната оказалась такой же безликой, скучной и неудобной, как все подобные помещения, облагодетельствованные вкусом спесивых современных дизайнеров. Но Дину это ничуть не волновало, за время поездки она сложила план разговора и теперь выбирала самое выгодное место. Наиболее подходящим ей показалось кресло у камина, и Дина встала рядом с ним, указав мужу на длинный диван.
– Садись там. Мне нужно вас
Он понимающе кивнул, но сел не на диван, а в кресло рядом с ним, и перевел взор на входящих коллег. Их было четверо. Верховный постарался подстраховаться, мелькнула крамольная, совершенно невозможная прежде мысль, и Руслану пришлось крепче сжать руки на подлокотниках, унимая внезапный всплеск гнева.
– Итак, – дождавшись, пока все устроятся, добродушно проговорил глава, – Диана хочет рассказать нам об эмпатии. Прошу, Диночка.
– О некоторых нюансах… которые все вы, несомненно, знаете сами, как имеющие способности в эмпатии, но до сих пор не воспринимали с должным вниманием, – спокойно заявила Дина, – но сначала я хочу чтобы вы просмотрели мои эмоции и убедились, что во мне нет ни злобы, ни обиды. Снимаю защитный амулет.
Несколько минут присутствующие внимательно разглядывали ее невозмутимое лицо, крутили камни своих определителей и морщили лбы, затем дружно признали, что никаких отрицательных эмоций не заметили.
– А теперь попрошу вас честно ответить на несколько вопросов. Это необходимо для понимания серьезности темы.
– Кто должен отвечать? – нахмурился Степан Ефимович.
– Можно начать с вас, – обезоруживающе улыбнулась девушка.
– Ну хорошо… и о чем будет вопрос?
– Для начала… о прошлом. Скажите, отправляя весной Руслана в командировку вы знали, что мы с ним встречаемся?
– Да. – помолчав, нехотя бросил он.
– Спасибо, – так же неохотно уронила Дина. – А теперь вопрос к Льву Александровичу… вы ведь точно знаете уровень наших способностей… мы каждый год проходим проверку. Скажите, есть в ордене эмпаты сильнее меня?
– Конечно, – твердо глянул сухощавый немолодой мужчина, – но немного. Эмпатия вообще редкий дар.
– Двое, если точнее, – с усмешкой вздохнула Дина, – а нашим даром до сих пор гвозди забивают. Но разговор не об этом. Все вы знаете, что сила наших способностей далеко не стабильна и всецело зависит от наших собственных чувств и симпатий. Поэтому одним мы можем помочь, а кому-то – нет, хоть лоб разбей. Точно так же и с отрицательными эмоциями. Ни один эмпат их не контролирует… полностью. Всем нам известен случай крушения самолета. Тогда эксперты не нашли причин падения и до сих пор считают, что заглох мотор. Лишь нам известна настоящая причина, эмпаты случайно ощутили мощный удар. Оказалось, имеющая ментальный дар женщина вдруг узнала, что ее муж летит на юг с любовницей. И это не единственный случай… оскорбленные эмпаты останавливали поезда и взрывали машины… взглядом били стекла во всем доме и спускали на город лавину.
Она помолчала, давая им время привыкнуть к неожиданности напрашивающегося вывода и как в прорубь рванулась в собственные вспоминания.
– А теперь представьте, что ощущала я, когда любимый мужчина не позвонил вечером, как обещал, не написал ни одного слова, исчез как дым. Телефон был вне зоны, потом и вовсе отключился. Однако я чувствовала, что Рус жив, хотя находится где-то далеко на западе, и сначала просто ждала. Потом начала волноваться… и наконец отправилась к верховному магистру. И он мне ответил… что Руслан уехал отдыхать и не нужно ему мешать. Вот тогда меня накрыла обида… и боль… и злость. И они не утихали… как я себя ни уговаривала. Весь этот год прошел под знаком ненависти к нему… а вы тут пытались вылечить его раны. Дайте угадаю… утром они открывались вновь?
Дина не замечала текущих по щекам слез, мрачных магистров, прячущих полные боли взоры, стоящего рядом Руслана, пытающегося прижать ее к себе.
– Подожди, – решительно остановила она любимого, – мне осталось сказать несколько слов. Вы хоть понимаете, насколько быстрее нашли бы Руса с моей помощью, если в тот момент его учитель сумел усмирить свою ревность? А он ведь ревнует до сих пор, я сегодня внимательно наблюдала, когда он проводил для нас ритуал. Вам ведь очень не хочется, Степан Ефимович, делиться его вниманием и беспрекословным послушанием? Вы же понимаете, что семья займет у Руса главное место в жизни и он больше не будет сутки напролет проводить в ордене, мотаясь по всем вашим поручениям? Нет… я не думаю, что вы нарочно приговорили Руса к этой каторге, вы просто не приняли во внимание эту грань способностей сильных эмпатов. Но вы специально устранили меня, хотя точно знали, как относится ко мне Рус. Могу предположить, вы мечтали чтобы я про него забыла… или нашла кого-то другого… А я, с вашей подачи, почти восемь месяцев целенаправленно убивала самого любимого человека.
Они молчали тяжело и упорно, но Рус уже захватил Дину в кокон крепких объятий и шептал ей в волосы что-то очень нежное и успокаивающее.
– Ты желаешь выдвинуть официальное обвинение? – наконец поднял голову Лев.
– Конечно нет, – выпалила девушка, не раздумывая ни секунды. – Я прекрасно понимаю, что его чувства из разряда тех, какие испытывают многие родители. Особенно, если имеют повод гордиться детьми. Они постепенно начинают слишком опекать своих чад… ну или учеников. И ограждать от всех реальных и мнимых опасностей. Выбирать им дело, сортировать окружающих людей на достойных в друзья или любимые и недостойных. Со временем это обычно решается, хотя не всегда безболезненно. Однако Степан Ефимович не простой учитель, а глава ордена… и должен был отставить личные чувства и желания, и проверить все возможные способы спасения собрата. Потому я и начала разговор… чтобы в будущем, если кому-то потребуется помощь, вы не забыли о еще одном способе спасения. Ну и напоследок… о моем уровне. Можете не лечить ту ведьму… я ее била в полную силу… и, хотя пока она дышит… это ненадолго. Могу доказать…
Она обвела магистров дерзким взором и неожиданно властно скомандовала:
– Встать, руки вверх.
Коллеги поднялись дружно, как вымуштрованные солдаты, так же резко подняли руки и потрясенно уставились на эмпата.
– Я не зря просила проверить… есть во мне зло или нет, – укоризненно вздохнула Дина, – а вы мгновенно об этом забыли. Можете опускать руки и садиться. Идем, Рус.
– Подожди… Диана, – позвал верховный магистр, когда они были уже у двери, – прости…. Ты права. И ни в чем не виновата.
– Решать это – только мое право… – горько отозвалась она и решительно покинула комнату.
И тотчас снова попала в плен любимых рук.
– Я тебе запрещаю… слышишь? Как муж запрещаю даже думать об этом и вообще вспоминать. Нельзя бесконечно жалеть о несделанном и о непонятом. Разобрались, поговорили, завязали узелок на будущее и оставили. У нас сегодня вообще праздник… а я еще ничего не ел. Один блинчик не в счет.
– Ой, – расстроилась Дина, – тогда идем в столовую? Тут хорошо кормят.