Шрифт:
Введение
– Смерть сознания может стать точкой невозврата, Майя! – не уставал инструктировать Борис. – Ты не должна там умирать, слышишь?
– О чем речь, Борис!
Впрочем, я как медицинский психолог прекрасно понимала, о чем речь. В науке психологии есть такое понятие, как смерть разума. Под ней подразумевается момент, когда человек поверил в собственную смерть. Но каким же невероятным образом такое может произойти и вследствие чего? Нашим клиентам зачастую кажется, что для психолога нет запретов, кроме как неразглашение их тайн.
Гипноз особое состояние, при котором сознание максимально оголено, и если оно поверит, что умерло, то в реальности нашего мира человек больше никогда не проснется. Его тело впадет в летаргический сон – оно продолжит существовать исключительно биологически. Такая жизнь будет подобна коме, и возможна лишь потому, что сознание однажды поверило в свою смерть. Мы то, во что мы верим – и в данной ситуации это звучит страшно.
Ни один ученый толком не может объяснить этот процесс. Никто не знает, что необходимо сделать, чтобы сознание воскресло. Никто не может ответить проснется ли когда-нибудь человек от летаргии или нет.
Но, пожалуй, самым поразительным по сей день остается то, что если бы в нашей культуре мы всячески поддерживали глубокую веру в загробную жизнь, подобно древним египтянам, или реинкарнацию, подобно восточным религиям, то умершее однажды сознание можно было бы без труда воскресить.
– Майя, я ведь не шучу…
– Я знаю, знаю, Борь! Не переживай, все будет хорошо…
Глава 1
Ларри
Мое дежурство подошло к концу. Сделав последние записи в журнале, я схватила плащ и сумку, готовая покинуть здание больницы. Накинув плащ, я обнаружила в его кармане записку:
«Заеду в обед. Долго не спи, соня!»
Сообщение не вызвало особых эмоций, видимо, я слишком устала за эту ночь, чтоб еще думать о дне. В самом начале смены привезли парнишку с рассеченным бедром – пришлось наложить восемнадцать швов. Всего через час в приемном уже была девушка с отравлением – наглоталась таблеток, промывали желудок, выжила. Еще через час у старика прихватило сердце. А в перерывах приезжали с температурами, кашлями и гайморитами – осеннее обострение. Всю ночь в отделение звонил псих и жаловался на внутреннее беспокойство, а когда мы перестали принимать от него звонки, он не поленился и пришел под дверь скорой помощи. После пятнадцатиминутного разговора с ним я уже была рада пьяному дебоширу с переломом.
Было шесть часов утра, и свет мягкой розовой вуалью окутал автомобильную стоянку.
«Где эти чертовы ключи?»
Копаясь в сумке, первые звуки, что я услышала, был визг тормозов. На парковку с дороги влетел тонированный автомобиль, усеянный отверстиями от пуль, заднее стекло которого было вовсе разбито. Он неумолимо приближался ко мне, и я рефлекторно побежала. Автомобиль догонял и уже очень скоро остановился в нескольких шагах от меня. Я услышала, как открылась дверь и кто-то подбежал ко мне сзади. Крепкая хватка парализовала руку, а в поясницу впилось, кажется, самое настоящее дуло пистолета.
– Стоять и без криков, – приказал жесткий голос.
– Что вам нужно? – испуганно зашептала я.
– У нас раненый, ему необходимо вытащить пулю. Сейчас ты разворачиваешься и садишься со мной в машину.
– Но я медсестра, – я попробовала испытать свою удачу.
– Тогда мы с тобой сейчас идем в больницу и забираем с собой хирурга, – пистолет впился в правую почку сильнее.
– Не надо, я вытащу, но у меня ничего с собой нет – ни стерилизаторов, ни инструментов…
– Не волнуйся, заедем в аптеку.
Высокий жилистый мужчина с перебитым носом повел меня к черному автомобилю. На улице было ни души, лишь только один быстро удаляющийся мужской силуэт. Его раньше здесь не было, и он словно не хотел замечать, что происходит вокруг. Взгляд ненадолго застыл на нем, и тот вскоре обернулся. Я тут же поняла – мужчина минуту назад вышел из этой машины. Жилистый усадил меня на переднее сидение, а сам сел сзади и подпер раненого. Тучный водитель надавил на газ, и машина рванула с места. Я торопливо пристегнулась и украдкой посмотрела назад.
– Куда ранение?
– В ногу.
Я глянула на залитое кровью сидение и джинсы раненого, где выше середины бедра был туго затянут коричневый кожаный ремень.
– Далеко ехать? – озадачилась я.
– До аптеки уже почти доехали, впрочем, тут и останемся.
Это было, пожалуй, самое разумное из всех решений, принятых этим утром.
Машину занесло на тротуар, и я вцепилась в дверную ручку. Колеса резко затормозили, и, подавшись вперед, я снова притянулась ремнем к сидению.
– Приехали, – констатировал водитель, вытащил пистолет и направил его на меня. – Выходим!
Я обняла сумку и вышла на безлюдную улицу. Вскоре он догнал и подхватил меня под руку, подводя к окну аптеки.
– Сейчас я отвлекусь на аптекаря, а ты без шуток. Пуля догонит любого, поняла?
Мне не хотелось отвечать на это, но я решила все же взмахом показать, что услышала его.
В окне показался молодой парень, еще недавний студент.
«Не натворил бы чего… героического!»
– Открывай дверь, – глухим басом произнес бандит, угрожая юнцу пистолетом.
Тот округлил глаза и испуганно перевел взгляд на меня. Я постаралась наиболее красочно при помощи мимики попросить его о послушании. Он перевел взгляд на мой врачебный костюм под плащом и встревоженно нахмурился.
Однако вскоре послышался треск замков, и тяжелая дверь отворилась. Громила махнул сообщникам в машине, и жилистый вывел раненого на улицу.
Паренек засуетился, увидав окровавленную ногу полуживого, но довольно крепкого мужчины. Он ринулся к прилавку, но тут же был остановлен громилой. Тот занес руку, чтоб вывести паникера из сознательного в бессознательное состояние, но вовремя остановился.