Летаргия
Шрифт:
«Что произошло? Я все еще Майя. Ларри рядом нет, переход не случился… И что это, черт возьми, за грохот? А главное, в чьем мире он произошел?»
От одной мысли о взрыве в квартире Ларри меня бросило в холодный пот. Вскоре гробовую тишину нарушил женский крик – я поняла, что это снова расшумелись соседи.
«Завтра надо будет к ним зайти, поговорить об этом…» – прикинула я.
Голова снова коснулась подушки, а уставшие веки закрылись.
Я проснулась посреди ночи. За окном размеренно стучал дождь, а за спиной кто-то спал. Мое лицо озарила счастливая улыбка, и я повернулась, чтобы обнять Ларри. Вместо него меня встретил недовольный Маркиз. Он оцарапал руку и нервно перепрыгнул в кресло.
«Как, я еще здесь? Но почему?»
Внизу по лужам проехал автомобиль и остановился у подъезда. Хлопнула дверь, и кто-то позвонил в домофон. У соседей раздалась навязчивая мелодия. Я устало заглянула в телефон.
– Три часа ночи! Это уже ни в какие ворота не лезет!
Вскоре тишину нарушили резкие мужские голоса. Я нервно схватила подушку, одеяло и, вскоре оборудовав спальное место в зале, легла на диван.
Если бы можно было не работать, я бы с радостью обменяла эту квартиру на дом в лесу. Здесь никогда, ни при каких обстоятельствах невозможно было почувствовать себя по-настоящему одиноким человеком.
С трудом, но я все-таки уснула. Наутро я открыла глаза все в том же месте. Меня встретило мурчание Маркиза – он ластился и поднимал головой руку, стараясь разбудить. Обычно он так просил еду, но я точно помнила, что еще вечером его кормушка была полна. Сообразительное животное словно тянуло за руку и торопливо бежало к краю дивана. Маркиз замер на подлокотнике и издал протяжное мяу.
Мне не хотелось вставать. Апатия одолела, и я чуть не расплакалась лишь от того, что ночью не видела снов.
«Ларри, был ли ты всего лишь сном? Повторишься ли когда-нибудь со мной снова? Увижу ли я еще в своей жизни твои глаза, почувствую ли запах, узнаю ли снова твой поцелуй?»
– Мяу-у-у!
– Ну, что там?
– Мяу-у-у.
Он подбежал к моей руке снова.
– Ладно, ладно, встаю!
Я взглянула на часы – был полдень.
– Да уж и вправду надо вставать, а то так в синдром спящей красавицы можно впасть.
Вскоре Маркиз привел меня на кухню и, словно сыскной пес, застыл у балконной двери. Я покосилась на него, занявшись приготовлением кофе.
– Ну, и что ты там забыл? Небось, голуби прячутся от дождя, ах ты, проказник!
Неугомонный питомец то скребся, то обнюхивал дверь, когда я заметила на балконе незнакомый черный пакет. Он был спрятан в углу, куда не попадал дождь, а единственный путь, откуда он мог туда попасть, – через тонкую перегородку с балкона соседей. Я открыла дверь, и прохладный ветер ворвался в дом. На улице пахло сыростью, а небо снова затянуло плотными серыми тучами. Маркиз проскочил под ногами и застыл у пакета, изучая букет незнакомых запахов.
«Опять бомба?!» – мелькнуло в голове.
Но я быстро сообразила, что в этом мире от меня избавляться некому. Я ступила на бетонный пол и осторожно наклонилась к находке. Заглянув в темный пакет, я ничего не смогла различить. Пришлось осмелиться и открыть пакет шире. Глаза наткнулись на черную матовую поверхность какого-то прибора. Холодный порыв ветра заставил быстро решиться – я схватила тяжелый пакет и втащила его в дом. Передо мной предстал оборудованный прямоугольным экраном прибор. Вокруг роились с три десятка кнопок, несколько рычажков и крутилок, а также разнокалиберные штекерные отверстия. Я никогда не видела таких приборов или просто не обращала на них внимания. Такие аппараты всегда были слишком сложны для меня или для того, чтобы в них всматриваться, а тем более вдумываться.
Однако больше тревожило меня даже не назначение этой вещи, а ее принадлежность.
– Надеюсь, эта штука не краденая, – заваривая кофе, предупредила я Маркиза, – ты бы отошел от предмета, а то повсюду оставишь свои отпечатки носа!
Несмотря на мои предупреждения, Маркиз не отреагировал.
На балконе что-то зашуршало. Я наклонилась к двери и увидела удивленное лицо Глеба – подростка, что жил по соседству. Он испуганно зыркнул в угол, где еще совсем недавно стоял черный пакет, и торопливо засобирался обратно.
– Стой! – крикнула я, открывая балкон.
Парень скрылся.
– Стой, кому говорю! – крикнула я в пустоту.
Решительным шагом я вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь. В глазок кто-то посмотрел, однако не торопился открывать дверь.
– Глеб, открывай! Я тебя не сдам, давай просто поговорим.
Я понятия не имела, куда и кому мне сдавать Глеба. Но судя по всему Глеб знал, потому как вскоре дверь отворилась.
– Давай, заходи! – я по-приятельски махнула ему следовать за мной.
Он нерешительно выглянул на площадку, но вскоре вынул из замка ключ, захлопнул оббитую кожзамом дверь и робко ступил на мой порог.
– Проходи, я не кусаюсь, – я крикнула уже из кухни.
Входная дверь тихо закрылась, и в коридоре послышалось тихое шорканье тапочек.
– Кофе будешь? – повернулась я к Глебу.
Тот молча кивнул и уставился на черный пакет.
– И что там? – я подала ему кружку, кивнув на находку.
– Трансивер, – почти прошептал подросток.
– Чего?
– Трансивер айком ай си семь тысяч восемьсот.
Я нахмурила брови и села на стул.
– И откуда он у тебя?
– Сам собрал…
– Не украл? – подозрительно переспросила я.
– Нет, нет, – юноша испуганно замотал головой.
– А что за ребята ночью приезжали?
Глеб сделал шаг назад.
– Да не бойся, – я подтянула его к столу и усадила напротив себя. – У нас же стены из фанеры, все слышно.
– Ну, они, это… – его глаза осматривали кухню и никак не могли остановиться, так сильно он нервничал.