Летчик. Фронтовая «Ведьма»
Шрифт:
— А я и здесь, товарищ подполковник, не только щи на кухне трескаю. Так что причин для претензий не вижу. Вы считаете, что здесь, на нашем участке фронта воевать не надо? Что за особое внимание к своей службе? Победа куётся на всех фронтах. И не надо мне напоминать, что я комсомолка и советский человек, я об этом не забываю.
Особист аж в лице изменился. Один на один он бы мне выдал наверняка «лещей», но сейчас ни он играет «первую скрипку».
— Получается отказываетесь, Евгения Ивановна? — спокойно спросил Рокотов.
— Не отказываюсь, а не вызываюсь добровольцем. Разница в этом наблюдается существенная.
Меня сразу отпустили. Не знаю почему, но меня разбирала злость. Приехали, мать вашу, важные фон-бароны. Забирают лучших лётчиков. А здесь кто воевать будет? Молодёжь? Которые без пригляда ветеранов гибнуть будут каждый день? От злости я сплюнул и выругался матом. От моей подачи часовой у штаба удивлённо посмотрел на меня. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я немного успокоился и направился на кухню, съем чего-нибудь вкусненького
Ноябрь, 1943 год. 4-ый Украинский фронт
Гладышев может и расстроился, что Лыкова забрали, но вида не показывал. Ребята в 1-ой эскадрильи реально жалели. Что тут скажешь? Хороший лётчик Лыков. Но как в песне «Сталин дал приказ…», так что я не грущу. Конец октября и начало ноября стояла отличная погода. Мы опять начали делать по несколько вылетов в день. Уставали жутко. В основном сопровождали наши «пешки», которые «утюжили» немецкую оборону. Нам ставилась задача вовремя отгонять немецкие истребители. Пополняли счёт сбитых немцев, в большей степени записывали на полк. Всё-таки хорошо воевать на юге. Уже зима на носу, а днём погода по-прежнему тёплая. Немцев теснили достаточно бодро. Ещё первого ноября наши войска преодолели Перекопский перешеек, к пятому числу вышли к низовьям Днепра и захватили плацдарм на южном берегу Сиваша. В результате Мелитопольской операции наши войска продвинулись ещё на триста километров на юго-запад, освободили почти всю Северную Таврию, блокировали с суши крымскую группировку немецких войск, создав условия для освобождения Крыма и Правобережной Украины. На следующий день мы узнали хорошую новость, шестого ноября освободили Киев. У нас в полку были киевляне, радовались безмерно.
После первой декады ноября стало холодать. Температура не повышалась выше пятнадцати градусов. Наш старшина Осип Игнатьевич настоящий хохол, у него даже фамилия Сало. С ним у меня очень дружеские отношения. Надоедая ему, как назойливая муха, «выкружил» себе лётную куртку, между прочим, на меху. Такие куртки не редкость, но вся соль в том, что старшина мне раздобыл американскую. Где он её взял — загадка века, да я и не вдавался в подробности. В полёты правда одевал простую, производства советской фабрики. Ну а что? Вдруг попортят мою шкурку вместе с курткой. Стрельнёт какой-нибудь гадский немец и не промажет. На фронте затишье. Ну как затишье? 4-ому Украинскому фронту поставлена задача оборонять плацдарм. Нас это от полётов не избавило. Летали на разведку, выискивая аэродромы. Или, например поступили разведданные от наземных войск, что есть аэродром, нас посылают подтвердить информацию. Забот в таких вопросах хватает. Тем не менее свободное время есть. Я возобновил тренировки в физическом плане. Бегаю в овраг, что находится недалеко от нас и там тренирую навыки в стрельбе. Наш командир полка знал об этом моём занятии, не знаю, что на него нашло, может настроение было плохим, но в один из дней он решил проверить стрелковую подготовку лётчиков. Там же в овраге оборудовали рубеж для стрельбы из пистолетов. Собрали всех лётчиков и отстрелялись. Результаты впечатляли. В смысле в обратную сторону впечатляли. Десять человек даже в мишень не попали, половина с трёх выстрелов поражала очков десять. Гладышев посмотрел на это действие, похмыкал, да и назначил меня ответственным за подготовку лётного состава в стрельбе из табельного оружия. Жесть. Я пытался отбояриться от такой нагрузки, даже слезу выдавил, но на командира это действие эффекта не произвело. Теперь в мою обязанность входило заниматься с ребятами и девчонками по пулевой стрельбе.
Погода начал портиться, осень входила в свои права. Иногда с дождём падал мокрый снег. От нового поручения никак не удавалось отбрехаться. Гладышев только посмеивался, принимая от меня через каждые два дня отчёты. Время от времени настраивалась лётная погода и нас направляли на вылеты. В один из таких дней меня вызвали в штаб, где я получил задание обследовать побережье до Одессы, как обычно сфотографировать укрепления и активные точки обороны немцев. А заодно проверить местность на предмет обнаружения аэродромов противника. В небе переменная облачность, что здорово выручала нас в этом полёте. Со мной летел ведомый из молодого пополнения, которые прибыли ещё в конце сентября из Свердловской школы. Якута у меня забрали. Гладышев категорично заявил, что Аман Куннук вырос, как лётчик и ему пора летать ведущим. Мне дали неплохого паренька, Егора Ляпина. Родом Егор из уральского городка Нижний Тагил. Парень с детства бредил авиацией, и его мечта сбылась. Вспомнилось как я приметил этого парня. На занятиях по тактике воздушных боёв он больше всех задавал мне вопросы и всегда по делу. Егор пламенный комсомолец и однажды меня разозлило его патриотичное высказывание.
— Я комсомолец, если потребуется, постараюсь не дрогнуть в бою и погибнуть за Родину, за Сталина, — произнёс Егор, при этом щёки его покраснели от волнения.
— Ну и дурак. С такими рассуждениями тебя к полётам допускать нельзя, сам погибнешь и машину погубишь. А в тылу люди недоедают, но нам самолёты собирают. Что такое воздушный бой? По сути, такой бой больше походит на собачью свалку. Где тебя могут укусить с любой стороны. Самый эффективный способ — это ударил и отскочил. Погибнуть в бою много ума не надо, а вот сделать так, чтобы враги наши погибали, для этого требуется умение и голова. Наша задача уничтожать врагов, а не погибать самим, — может получилось немного пафосно, но мне требовалось сбить глупый настрой с этого парня.
Вот Егора мне и дали в ведомые. Будем учить, как учил якута. К тому же у Ляпина действительно есть желание научиться. Сделав аэроснимки над обороной Кривого Рога, мы с Егором спрятались в облака. Можно было возвращаться, поставленную задачу мы выполнили. Я направил «яшку» выше, почти под потолок. Оглянулся, Ляпин старательно двигается за моим «хвостом». Мы перелетели линию фронта и Днепр, двигались примерно на восьми тысячах. Время от времени я качал самолёт, чтобы хорошо рассмотреть, что происходит под нами. Уже над нашей территорией заметил воздушный бой. Бились пара наших, на ЛАГГ-ах и две пары «худых». Отдав команду ведомому прикрывать хвост, я направил машину на пикирование. Немцы нас не ожидали, да и заметили скорей всего не сразу. Потому у меня получилось сходу всадить очередь прямо в фонарь самолёта немца, он клюнул носом и сразу камнем стал пикировать к земле. Я даже не смотрел в его сторону, по опыту знал, что сбил немца. Тем временем успел взять в прицел следующего, очередь. Попал в хвост и крыло, немец успел качнуть машину в сторону. Но Егор молодец, меткой очередью попал в пилота и в двигатель. Плюс два, а Егор открыл свой личный счёт. Одного немца повредили ребята с «девятки», я узнал их по номерам на фюзеляже. Но и один из лётчиков получил повреждение, они выдвинулись в сторону своего аэродрома, не забыв поблагодарить нас за помощь по рации. Я отметил координаты, где упали «наши» немцы, потребуется подтверждение, наверняка слетают на У-2. На подлёте к нашему аэродрому я приказал Егору повторять за мной фигуры пилотажа. По всей видимости у него получится стать хорошим пилотом, повторяет почти без ошибок. Когда приземлились в своём полку я с интересом наблюдал, как горят возбуждение глаза Егора. Доложили о выполнении задания и о сбитых немцах. Батя откладывать проверку не стал, под вечер отправил У-2 в то место, покрутиться и подтвердить сбитых «мессеров». В результате девочки привезли два люгера и два парашюта. Оба люгера я отжал, отказавшись от своей доли на парашютный шёлк. И вообще, именно я твержу девчонкам, чтобы забирали трофеи, а уж я обязательно их куда-нибудь пристрою.
Ноябрь, 1943 год. Москва. Семья Красько
Валентина Красько стояла возле кабинета директора школы, привалившись спиной на стену, а руки сложила на груди. Девочка хмурилась, так как считала несправедливостью то, за что её сюда привели. Мало того, что директор проведёт беседу, но ещё старшая пионервожатая пообещала, что не оставит проступок Вали без внимания. Валентина представила выражения лица старшей пионервожатой и фыркнула. Произошло неприятное событие во дворе школы на большой перемене. Валентина пошла на футбольное поле, что во дворе школы, посмотреть, как ребята гоняют мяч. За углом школьного здания стояли трое ребят из параллельного класса, что-то обсуждали. Валя услышала, как один из пацанов авторитетно заявлял, что бабы на фронте ордена на фронте получают за то, что ноги мастерски раздвигают. Валька не стерпела такого поклёпа на фронтовиков.
— Ты, Петька, говори, да не заговаривайся, а то по морде своей кривой быстро получишь.
— Чаво? А ну, геть отсюда. Нечего в мужские разговоры вмешиваться, — резко отреагировал Петька, сынок начальника продуктового склада.
Валька долго не думала, врезала основанием ладони в нос болтуну, а потом добавила тыльной стороной запястья в ухо. Разбила пацану нос и отправила в нокдаун. Что такое нокдаун старшая сестра объяснила, когда приезжала в отпуск с фронта, в начале лета. Тогда Женька и научила младшую сестру правильно драться, чтобы руки не повредить, а противника вырубить гарантированно. Плюс показала несколько приёмов «бросок через бедро», «подсечка», «удушающий захват», ну и многие другие. Сестра у Валентине геройская. Имеет боевые ордена и звезду «Героя Советского Союза». А вчера пришло письмо, в котором Женя писала, что её наградили второй звездой героя, да ещё орден Ленина дали. Валька даже хотела на пионерском собрании письмо от сестры зачитать. А тут такое дело. Всякие шалопаи говорят гадости про советских женщин, к тому же про фронтовиков.
Мысли Валентины прервала классный руководитель Мария Ивановна.
— Женя, заходи, — пригласила классная Валентину в кабинет.
Валя прошла по кабинету и остановилась возле стола директора школы, Ивана Петровича. Сбоку у стены сидела старшая пионервожатая Нинка, старше вали на два года. Рядом с ней сидит комсорг школы Семён Голышев, мечтает стать политруком или секретарём районного масштаба.
— Рассказывай, Валентина. Как и за что ты драку устроила, — спокойно предложил директор.