Летчик. Фронтовая «Ведьма»
Шрифт:
Он ничего не ответил только немного порозовели щёки, махнул рукой и вернулся в штаб. Минут через десять позвали нас. Вновь инструктаж и вот мы уже бежим к площадке, где стоят два «кукурузника». Один наш, полковой, а второй у кого-то позаимствовали. Мы с якутом осмотрели машины. Так называемые «люльки», закрепили на плоскости, вплотную к корпусу, от чего залазить на место пилота и стрелка стало неудобно. Ну да, бог с ними, как говорится «один раз не пи… ну вы понимаете». Летим к Громовке, там нас встретили, загрузили «товаром» и залили баки под пробку. Скорректировали время и команда «от винта».
На «этажерках» у нас с якутом связи нет, только визуальное наблюдение. Перед самым вылетом я показал Аману в какой точке пересечём окопы немцев и румын. Точнее румын. Не зря же я летал в этих местах на разведку, да и румыны по сравнению с немцами вояки менее приучены к порядку. Тем более наши истребители пройдутся в стороне и чуть-чуть постреляют, а мы под шумок проскочим. Как задумали, так и получилось. Прошли между Чонгаром и косой Арбатская стрелка. Джанкой обошли чуть восточней. Первая точка возле пересыхающей летом речки Салгир. Речка длинная, но местами здорово
В другой своей жизни, когда служил в ВДВ, доводилось сталкиваться с такими. Это не просто разведка, перед нами опытные диверсанты. Опознались по позывным, в таких случаях не принято называть звания и фамилии. Парни явно засекречены, хотя мы с якутом знаем, что они из ГРУ. Когда я назвал свой позывной «Ведьма», тот, что подошёл к нам чуть приподнял бровь, хмыкнул, но ничего не сказал.
— У нас двое раненых, один тяжело. Кое-какие бумаги, нужна срочная эвакуация, — сообщил диверс с позывным «Пуля».
Вот вам бабушка и Юрьев день. На хрена мы спрашивается везли боезапас и оружие? Говорю об этом диверсанту.
— Мы разжились немного у фрицев, так что тащили зря. В последний сеанс связи мы чётко произносили код эвакуации, — пояснил «Пуля».
Вот такая организация в нашем королевстве. Кто-то где-то чего-то напутал. Но на полемику нет времени. Командую, чтобы парни помогли развернуть «этажерки» и начнём грузиться. В люльках, неплохое оружие, не бросать же его здесь. При разгрузке «замыливаю» к себе в кабину один ППС. Так называемый пистолет-пулемёт Судаева, хорошая «машинка», на фронтах это оружие хвалят.
— Тащите раненых, — отдаю команду диверсантам.
К себе в кабину кидаю два подсумка с рожками от ППС, заодно забросил две цинковых коробки, подумал и закинул ещё одну. Мой план таков. Раненых грузим в «люльки» к якуту. Я если что буду отвлекать. При погрузке мне стало понятно, тяжело ранен командир группы, второй ранен в ногу. Жить будет, но бегать ему пока очень неудобно. Командира группы сунули в «люльку», он бес сознания. Раненого в ногу посадили на место стрелка, во вторую люльку погрузили три мешка с документами и два портфеля. Что они такого важного везут? Спрашивать не решился. В «люльки» моего самолёта улеглись два бойца спецгруппы, двоих кое-как утрамбовал на место стрелка. Ничего, посидят на коленках у друг друга. Хотя парни здоровые, кое-как вместились. Одному из парней пришлось дёргать за винт. Так заводится в этом времени «этажерка». Но завелись без проблем. Разбег, взлёт. Машины хоть и тяжело, но поднимаются в воздух. Летим в сторону «приёмной комиссии». Это я так называю наших встречающих. По времени подгадаем к тому моменту, когда наши начнут шуметь по сторонам, чтобы отвлечь вражеское внимание. Но не срослось.
Весна, 1944 год. Район залива Сиваш
Самолёт У-2 имеет преимущества и кучу недостатков. Одно из преимуществ — может планировать на заглохшем двигателе. Но повредить его можно даже из винтовки, если попасть естественно. При обстреле могут повредить масляный картер или топливопровод. Сам корпус насквозь деревянный, и это в прямом смысле. Летая в штабы, встречался с девочками из легкобомбардировочной авиации. Они летают на таких с бомбами, прессуют немцев по ночам. Девчонки мне поведали, что под задницу они подкладывают чугунные сковородки, чтобы была хоть какая-то защита. До линии обороны немцев мы долетели без проблем, но там нас то ли ждали, то ли не спалось кому-то из вражин. В общем обстреляли из пулемёта. И надо же такому невезению, попали, суки, снайпера недоделанные. Причём повредили именно мне двигатель. Аман проскочил вполне нормально. Мы заранее с ним договорились, что он летит первый и при любом раскладе вывозит документы и раненых. Пришлось даже надавить авторитетом, в виде приказа. Смотря, как удаляется машина якута, я стал вглядываться в темноту, следовало присмотреть площадку, чтобы не хряпнуться о землю. Чонгар мы уже проскочили, внизу сухая земля. Парочка диверсов, что сидели на месте стрелка, поняли, что наш самолёт повредили. Благо хоть никого не зацепили. Глазею вниз, мне и надо не больше ста метров, чтобы сесть, не переломав кости себе и пассажирам. Глянул на часы. Чтоб меня. Вот же, твою державы мать. По времени мы поторопились летим раньше, чем нас
— «Ведьма» бегать быстро умеешь?
Я киваю головой, ППС я успел достать со своего места и сейчас пристраиваю подсумки на себя. По пути думая, куда бы пристроить цинки с патронами. Один из диверсов, позывной «Кречет», пресекает мои поползновения, бросая коробку с патронами обратно на моё место. Я сообщаю парням, что самолёт бы поджечь, на что «Кречет» подталкивает меня в спину от самолёта, буркнув при этом.
— Нет времени.
— Разобрались. «Токарь» идёшь первым, за тобой «Кречет», далее девчонку ставим, за ней двигается «Ясень», я замыкающий. Всё, пошли. Перед окопами двигаемся осторожно. Если повезёт, проскочим, — распоряжается «Пуля»
Я хотел было обидеться на диверса, но передумал. Бегать я умею, не зря столько времени организм тушки Жени Красько тренирую.
Группа двигается грамотно, метров триста бегут, потом быстрый шаг, далее опять бег. Таким образом можно долго сохранять темп. Примерно за километр от вражеских окопов залегли. Парни одеты в форму армейцев Вермахта, можно попробовать прикинуться «шлангом», точнее пойти внаглую. Картину портит только мой лётный комбез, что выдаёт во мне советского лётчика. Недолго думая, предлагаю свой вариант.
— Парни, у вас ка с немецким произношением?
— Почти все говорим нормально, но у «Кречета» говорят Берлинский акцент. Есть предложения? Выкладывай, — сразу подхватился «Пуля».
— Прикидываемся, что вы поймали русскую лётчицу, точнее лётчика, заходим в окопы, а там по ситуации. Им наверняка сообщат, что подбили русский самолёт, на то место уже наверно бегут, отстукивая копытами.
— Любо, — бурчит «Кречет».
— Может и прокатить. Вырезаем всех, кто попадается под руку и отваливаем. Главное, чтобы наши нас не подстрелили. Форму красноармейца взять негде, — добавляет «Ясень».
— Нас должны встречать в шесть. Ну как встречать? Организуют контратаку, правда этим должны врагов отвлечь. Хотя «Вьюга» уже долетел и наверняка доложил, — вставляю я свои три копейки.
«Пуля» глянул на часы, поморщился, ещё полтора часа до атаки. Он думает минут пять и решает. — Пожалуй ждать нет смысла, по нашим следам наверняка идут, так что времени немного.
Не знаю правильное было решение или нет, может мне не следовало влезать со своими советами. Сейчас уже не разберёшь. Двигаемся в сторону окопов, нас останавливают постовые в окопе. Пулемёт быстро перекинули стволом в нашу сторону. Короткий разговор «Кречета»… с румыном, мать его за ногу. Ну кто же мог предположить, что здесь румыны засели. Нам не поверили, но чуть-чуть промедлили. Соображать надо шустрее. Наши парни всё поняли и долго не думали. К окопу чуть сместился «Токарь», ещё во время разговора. Потому он прыгнул в окоп, сбивая румынских солдат от пулемёта. «Кречет» ударил румынского офицера в горло, наверняка сломав ему горловые хрящи. И завертелось. Закружилась судьба, тихо прирезать всех не получилось. Румыны завизжали, что привлекло внимание в окопах. «Токарь» сунул мне мой ППС, и мы прыгнули в окопы, по которым уже бежали толпой румынские солдаты, пришлось стрелять, что естественно накрыло «медным тазом» всю конспирацию. Короткого боя не случилось. «Ясень» завладел пулемётом и сейчас обстреливал атакующих немцев с тыла. Это погоня подоспела, что, видимо запыхавшись стремились от самолёта. Окопы роются не в сплошную линию, а зигзагами. Так что некоторый участок мы взяли под контроль. Вражины затихли, наверно совещаются, как нас взять живыми. Мы им уже взвод румынских солдат положили, да немцев немного, не посчитать с такого расстояния. Наступает рассвет, а наши всё не начинают атаку. Какое-то решений наши враги приняли, повалили как тараканы за печкой, только не от нас, а к нам. Минут пять мы их сдерживали плотным огнём, а потом закончились патроны. Из стреляющего оружия остались только пистолеты. А настырные черти валят прямо в окоп. Началась рукопашная. Я взял в левую руку ТТ, а в правой нож. Стреляю с обоих рук хорошо, а вот ножом лучше работаю правой. А дальше всё как в дурном кино. Мне показалось, что время растянулось, как резиновое. Вот я стреляю, колю ножом, вновь стреляю. Приседаю с перекатом и колю в пах подскочившему румыну, добиваю ударом в горло. Щёлк-щёлк. Закончились патроны в ТТ. Бросаю пистолет, уворачиваюсь от удара вражеского солдата, тыкаю ножом куда-то в район мочевого пузыря, замечаю на поясе хороший клинок. Не на своём естественно. Что странно, умудряюсь рассмотреть на рукояти ножа свастику. Получаю пинок в бок. Чёрт! Сапогом как больно. Роняю свой нож, но утыкаюсь лицом в чей-то труп. Не наш, на поясе ещё один такой же ножик, хватаю, хорошие клинки, с гардой и обоюдоострые. Снова колю, кого-то пинаю. В общем как в кошмаре. Я даже не заметил, что наши начали контратаку и вскоре в окопы ворвались советские солдаты. Что сказать? Нам повезло. Вытащили всех. Я не получил ни одного серьёзного ранения, синяки да ссадины. Даже пинком в бок рёбра не сломали. Из диверсов двое ранены, но не тяжело. Нас вытащили к окопам нашего стрелкового полка. А сейчас мы сидим в чьей-то избе, что за деревня не знаю. Умылись от крови и нас усадили за стол, кормят. Я до сих пор как в тумане. Проскакивает мысль, что один из диверсантов в звании старшины, матерщинник знатный. Он и сейчас ругается, присматриваюсь — это «Токарь». Ребята о чём-то говорят, а я так и не отошёл от боя. В голове всё ещё кипит муть, а на ум приходят слова из песни. Осматриваюсь и вижу гитару на стене, беру и проверяю настрой. Вполне прилично, у меня правда лучше этой, но сейчас и такая сойдёт. Парни наливают водки, выпиваю, морщусь, но не закусываю. Только слышу, кто-то из парней произносит «накрыло девчонку», я даже не понял кто сказал. Провожу по струнам, и парни замолкают. Кроме нас здесь присутствует капитан и два лейтенанта, никого из них не знаю.