Лети, звезда, на небеса!
Шрифт:
Орала я долго, пока окончательно не сорвала голос. Зачем? А что прикажете делать – тупо жрать и жиреть?
Прикажут, дорогуша, прикажут. И что тогда?
Не знаю. И знать не хочу. Устала от ора и бренчанья цепью. Пожалуй, надо отдохнуть.
Ложиться на зияющий дырками тюфяк не хотелось. На пол?
С сомнением осмотрев неровный бетонный пол, я выбрала все же тюфяк, кое-как устроилась на нем и задремала.
Разбудил меня скрип двери. Я открыла глаза. Странно. Веки слиплись, что ли? Да вроде нет. Тогда почему так темно?
Потому. За окном ночь, а другого
Ошибочка. Не было. Пока не появился светляк с маниакальными наклонностями. Собственно переносчика света мне почти не видно, вниз по лестнице плывет керосиновая лампа, силуэт толстяка лишь угадывался. Он что, поссорился не только с головой, но и с электричеством?
– Ну, руси? – Мирчо, кряхтя, дополз до последней ступеньки, затем поставил лампу на ближайшую бочку и повернулся ко мне, оживленно потирая ладошки. – Ты все съедала? Тебе понравилось? Я уметь готовить мясо, да! Вкусно! И знаешь, руси, что я решил? О, ты будешь рада! Я не буду убивать твоя, когда из тебя выйдет нежное мясо, нет. Я оставлять тебя здесь и постараться делать тебе новый нежный мясо. И пусть ждать долго, но зато всегда есть запас на всякий случай! Здорово я придумал, да? – псих гордо посмотрел на меня. – Я даже моя мама звонить, говорить, что я жениться, да! Мама очень рада. Она ждать внуков, вот глупая! Так, давай тарелку, положу еще еда.
Он наклонился, пытаясь рассмотреть миску. Озадаченно хмыкнул, затем снял лампу с бочки и осветил пол возле меня.
И обнаружил слившихся в экстазе миску и санитарно-гигиеническое ведро.
Возможно, злосчастная миска служила предметом культа этого убогого типа, не знаю. Во всяком случае, реакция толстяка была не совсем адекватна моей невинной шалости.
Нервный свет лампы сделал гримасу, исказившую то место, где у большинства людей находится лицо, еще более отталкивающей. Мне захотелось оттолкнуться и попасть куда-нибудь подальше, лучше на другой конец земли, но увы… Длина цепи весьма ограничила мои возможности.
Несколько мгновений псих стоял, судорожно вцепившись левой рукой в стеллаж. Лампа, зажатая в правой, стала трястись, сначала чуть-чуть, потом все сильнее и сильнее. Если так пойдет дальше, она начнет плеваться керосином и огнем.
Я завороженно следила за дикой пляской света. Аккомпанементом танцу служил сдавленный сип.
Это задыхался Мирчо. Ой, а он что, астматик? И теперь так расстроился, что у него случился приступ? Значит, надо расстроить симпатягу еще больше. Может, он сдохнет? Вот о сочувствии к больному напоминать не стоит. И о человечности тоже. Не тот случай.
– Ты принес не еду, а мерзкие помои, меня от них тошнит! – И я подтвердила слова делом.
Понимаю, это не очень эстетично и совсем не утонченно, но пришлось импровизировать.
М-да, поспешила я с выводами. Нет у этой твари никакой астмы, просто тварь так свирепеет.
Последняя моя выходка довела Мирчо до белого каления. Во всяком случае, он побелел до синевы и отливал теперь мертвенным цветом. Сип перешел в хриплое рычание, из глаз выплеснулись остатки разума. Губы вывернулись, обнажив зубы.
Существо, стоявшее передо мной, человека
– Не подходи, слышишь! – я рванулась на цепи, пытаясь защитить своего детеныша.
Если бы у меня было больше времени, я постаралась бы отгрызть себе руку, чтобы освободиться и спасти малышку. Почему я не сделала этого раньше? Да, у меня слабые зубы, но можно было поискать что-то поострее и попрочнее. Пилу, к примеру. Или топор. Почему я не сделала этого?!!
А теперь слишком поздно. Тварь согнулась, свесив руки почти до пола, и скользнула ко мне, рыча и захлебываясь слюной.
Я оттолкнула ее и отскочила на всю длину цепи. Упустив добычу, тварь издала гнусный вой и, развернувшись, снова пошла в атаку, растопырив лапы.
Бежать было некуда. Я упала на пол, свернулась в клубок, защищая живот, и зажмурилась.
Рычанье приблизилось вплотную. Шею обдало смрадным горячим дыханием. Тварь толкнула меня лапой, разворачивая животом кверху. Я не поддавалась, сопротивляясь из последних сил. Рычанье стало громче, сильные лапы ломали мне руки, зубы вцепились в плечо. Возможно, монстр метил в сонную артерию, но я так сильно вжала голову в плечи, что одно из них и попало в зубы чудовища.
Боль нарастала, становясь невыносимой. Дочь билась внутри, словно мой ужас передался и ей. Я держусь, слышишь! Не бойся! Я не отдам тебя чудовищу, я смогу!
Но боль прогоняла сознание прочь, лишая меня возможности сопротивляться. Вот уже тварь перевернула меня на спину, вот она приподнялась на задние лапы, чтобы удобнее было вгрызться в мой живот…
И в этот момент раздался еще чей-то рык.
Глава 35
Причем гораздо мощнее. И страшнее.
Тварь повернула башку в направлении звука. Я почти бессознательно посмотрела туда же. Сознание балансировало на грани, все больше склоняясь в сторону небытия.
А от увиденного этот крен стал еще сильнее…
Потому что там, где должна была быть верхняя ступенька лестницы, светилась пара глаз. И яростный, клокочущий рык доносился именно оттуда.
Еще один монстр? Да сколько же их здесь?!!
Чудище рядом со мной глухо заворчало, словно предупреждая новичка: «Не тронь, это моя добыча!» Затем снова повернулось ко мне.
И в следующее мгновение на него обрушилось гигантское нечто. Или некто? В слабом свете керосиновой лампы рассмотреть нападавшего мне не удалось. Да и не хотелось. Какая разница, кто меня сожрет?
Два тела сплелись в хрипящий клубок. Впрочем, «мой» монстр явно проигрывал вновь прибывшему. Рычанье перешло в жуткий, рвущий слух вой, завершившийся хлюпающим хрипом. Потом все стихло.
Лампа равнодушно освещала происходящее. Правда, видимое пространство было довольно ограниченным, и в этом ограниченном пространстве сейчас судорожно дергались ноги Мирчо. Вскоре конвульсии затихли. Победитель, который все еще скрывался в темноте, глухо рыкнул, затем направился в мою сторону.