Летим в космос (сборник)
Шрифт:
– Основания для таких выводов? – Шеверов даже не обиделся. – К тому же, в вопросах зависимости бывает очень трудно разобраться. Вы не находите?
– Нет, – не ушла в сторону от основной темы разговора учительница. – Вы увлечены своим делом, и, кажется, совсем забыли о своем сыне. А по нему, между прочим, люди судят и о вас.
– Он что, пьяница, хулиган, жулик? – Шеверов начинал злиться. Эта еще не оперившаяся птичка, похоже, решила его попугать.
–Хуже, – учительница была спокойной, и как бы пыталась вслух рассуждать с отцом о судьбе сына, за чистую монету
– А вы смелая женщина!
– Я слабая женщина, и даже робкая. Но, когда дело касается моих учеников... Извините, но для меня вы всего лишь отец одного из них, и мы с вами должны принять к нему необходимые воспитательные меры.
– Хорошо. Я сегодня же поговорю с ним. Зазнайство это, конечно же, нехорошо. Нехорошо, – повторил Шеверов и иронично улыбнулся. – Надо искоренять.
–Да, да, – не поняла его сразу учительница, и строго продолжила. – Ваш сын вообразил, что вместе с вами и он достаточно высоко поднят над другим. Одним воспитательным разговором с ним здесь не обойтись. Вы должны это понять. Да, у вас разъезды, выступления, встречи, новые тренировки, но ведь и сына надо воспитывать. Вы отец! И не мама должна этими вопросами постоянно заниматься.
–Какая речь! Никогда не слышал ничего подобного. Даже от академиков педагогических наук, – не выдержал спокойствия Шеверов. – Вы только забыли сказать, что я, кроме всего прочего, еще занимаюсь и делом. Важным делом! Потрудитесь сначала думать, о чем говорите, а уж потом произносить свою пламенную, обличительную речь. – Он встал.
– Но ведь вы же должны понимать... – поднялась и учительница.
– Понимаю, – Шеверов подошел к учительнице. – И потому, извините за повышенный тон. У космонавтов тоже есть нервы. Так что на этом разговор закончим и разойдемся миром.
– Нет, – учительница нахмурилась. – Я думаю, что очень скор вам будет стыдно за поведение вашего сына, если именно сейчас не принять к нему срочные воспитательные меры со стороны родителей.
– Согласен, – Шеверов усмехнулся. – Разговор с ним состоится. Вы хотите еще что-то добавить? У меня действительно мало времени.
– Я не уверена, но...
– Побыстрее и покороче, – перебил ее Шеверов, который чувствовал, как в нем снова поднимается раздражение.
– Я думала, что вы все поняли. А теперь не уверена в этом.
– Конкретнее. Чего вы хотите от меня? – Шеверов чуть было не добавил слово «автографа», но сдержался.
– Прежде чем воспитывать сына, вы должны изменить себя! – Медленно, с паузами, но четко произнося каждое слово, выговорила учительница. – Только так вы сможете повлиять на своего сына.
– Ни больше, ни меньше! Да ведь вы пришли, кажется, поговорить о сыне! – Шеверов уже не сдерживал своего раздражения.
– Вообще-то, он сам по себе хороший мальчик, но...
– Вот и прекрасно, снова прервал ее Шеверов. – Это я и хотел от вас услышать. Со мной вы поговорили и довольно оригинально. Я прощаю
– Но ведь вы ничего не поняли, – учительница была в отчаянии. – Мне нелегко были прийти к вам.
– Я все понял прекрасно. До свидания, – Шеверов склонил голову набок, как бы приглашая гостью к выходу.
– Извините. Кажется, я ошиблась. До свидания. – После непродолжительной паузы произнесла учительница и резко повернувшись направилась к выходу.
Закрыв за ней дверь, Шеверов несколько секунд стоял не в силах держать свой гнев. Все-таки не ошибся он. И эта пришла познакомиться с космонавтом, но оказалась слишком наглой особой. «Вы должны. Вы обязаны!». Ничего. Теперь поостережется. А с Костей надо бы поговорить. Пусть будет построже и повнимательнее в школе.
– Молодец, Витя, – успокоила Шеверова подошедшая жена. – С такими только так и надо. А я еще и в школе с ней поговорю.
Жена ушла на кухню, а Шеверов вдруг почувствовал, что его почему то не радует поддержка жены. Однако, задумываться над такими мелочами не стал. Прерванную работу надо было заканчивать, а она требовала полного внимания и собранности исполнителя. И Шеверов вернулся в кабинет, отключил телефон, и стал сосредоточенно думать над очередной фразой предстоящего доклада в Академии наук.
Уже на следующий день он и не вспомнил бы лица этой учительницы, если бы это не потребовалось. Во всяком случае, ни ее имени, ни фамилии он не запомнил и был мысленно благодарен Глухову за своевременную подсказку.
По этой же причине в самом начале разговора с Полиной Аркадьевной Шеверов ощущал какую-то неловкость, даже вину. Ведь он так тогда и не поговорил серьезно с сыном. Однако, как только он понял, что учительница снова хочет начать разговор сыне, к нему снова вернулось былое раздражение.
– Итак, – он привычно посмотрел на часы. – Что вы еще хотите мне сказать?
– Чтобы вы не выступали перед ребятами.
– Вы что, смеетесь? Это просьба партийной организации, прошла команда из политотдела. Наконец, это выступление уже записано в плане моей подготовки.
– Ваш сын ударил одноклассниц, – учительница опустила голу, но фразу сказала спокойно.
– Не порите ерунды! Костя не мог этого сделать!
– Я сама, лично, был свидетелем заключительной сцены их разговор. Правда, они до сих пор не говорят о том, в чем были их разногласия.
– Задали вы мне задачку, – обескураживающе произнес Шеверов. – Ну, Костя! Философ.
– Извините, но это еще не все. Костя отказался объяснить свой поступок и извиниться перед девушкой. Именно поэтому я прошу вас отказаться от своего выступления перед ребятами. Иначе оно может иметь отрицательное педагогическое воздействие на ребят. Или... – она замешкалась.
– Или... – подтолкнул ее к признанию Шеверов.
– Или вы должны показать свое отношение к происходящему. Ваши слова будут иметь значение не только для сына. Может быть, для других мальчиков и девочек они будут значить гораздо больше. Я понимаю – вашему сыну будет неприятно слышать... но вы должны решить. Или не выступать вообще.