Летние сумерки (сборник)
Шрифт:
— Им надо подзаправиться, — профессионально сказал мускулистый парень. — Как раз к ужину поспели.
Подошел начальник приюта, затрапезного вида низкорослый толстяк с хитроватым взглядом.
— А ну, ребята, на ужин! Снимай котлы, рассаживайся, — отдал он команду строгим тоном, потом повернулся к нам, представился Аршотом и пригласил в радиорубку.
— Я о вас знаю, — сказал Аршот, когда мы сели в тесной комнатушке. — Мне Колотов сообщил по рации, но я думал, вы заночуете на Армянском… Молодцы, хорошо идете. Этак и до Турции дойдете через Батуми, — Аршот расплылся
— Да не беспокойтесь, — вставил я. — У нас есть консервы.
— Слушай меня, — Аршот выкинул вперед ладонь. — Поужинаете с ними, потом ложитесь. Хотите здесь со мной, — он кивнул на широкий лежак, — хотите в палатке. Одеяла дам.
— У нас есть спальники, — сказал Игорь.
— Слушай меня, — Аршот снова выбросил руку. — Здесь по ночам ноль градусов. Изморозь. Высота-то тысяча шестьсот, соображать надо. Так что одеяла не помешают.
За ужином мы уминали все подряд. Некоторые туристки отдавали нам свои блюда, а компота налили в такие огромные банки, что, если бы мы их опорожнили, нас могло бы разорвать.
— Мы все готовим сами, — похвалилась рыжая девушка, когда мы хорошо отозвались об ужине.
— А компот сварили из диких яблок, — сказала длинноволосая брюнетка, которая опасалась за наше состояние. — Вы, наверное, москвичи? Сразу видно. А мы из Горького, из Воронежа. Я из Пензы. Второй раз покупаю сюда путевку; некоторые наши девушки — третий. Правда, тут красиво?
После обильной трапезы мы еле вылезли из-за стола. И тут же к остаткам пищи налетели местные длиннохвостые воробьи. Парни отправились играть в волейбол, а девушки схватили котят, бегавших под столами, потащили их «греться» к костру. Позвали и нас, а заметив, что мы закурили, попросили:
— Угостите и нас сигаретами.
— Разве туристкам положено курить?
— Вот еще! Вы нас за школьниц принимаете, а у нас у многих дома мужья и дети, верно, девочки?!
Раздался смех.
— Почему же мужья не с вами? — поинтересовался Игорь.
— А у нас разные интересы. Им нужны женщины, умеющие печь пироги и немного шить, а мы и это умеем и еще любим горы…
Наше напряжение постепенно спадало, тело охватывала приятная усталость, тепло.
— Знаете, считается, горы не для женщин, — сказала рыжая девушка. — А по-моему, именно для женщин. Ну, не альпинизм, конечно, а вот такие походы. Женщины ведь более терпеливые, чем мужчины, не согласны?
Мы одновременно кивнули, давая понять, что в этом вопросе, бесспорно, первенство за женщинами.
— А я считаю, что женщинам нужно не только ходить по горам, но и занимать руководящие посты, — заявила брюнетка. — Женщины более прямые и честные, чем мужчины, тем более сейчас, когда мужчины изоврались и вообще стали слабаками.
— Вы нам нравитесь, мы хотим с вами познакомиться, — откровенно сказала девушка, этакая романтическая мечтательница: до этого она смотрела на нас робко и задумчиво.
Мы представились, девушки вразнобой назвали свои имена, и «мечтательница» продолжила:
— Вы настоящие мужчины, сейчас таких мало. Столько пройти вдвоем!.. А
К костру подошел Аршот, некоторое время потоптался, как бы не решаясь нарушить субординацию между собой и туристами, потом все же подсел к нам.
— Вы это… небось думаете, здесь можно хорошо устроиться? Нет! Тут одни проблемы. Вот сегодня одна группа пошла на ледник Фишт, — он показал на островерхую гору, за которой скрылось солнце, — так одна девушка сломала ногу, а у парня — сотрясение, ударился. Вызвал на завтра вертолет… В костер дровишки надо? Готовить надо? А где взять дрова? У меня площадь вон от того камня до мостка. Дальше заповедник. Туда не сунься! Дров не дают, изворачивайся как хочешь. Говорят: «Браконьерствую, кабанов бью». А где кости? Да у меня даже ружья нет. Недавно наведались, приехали на лошадях, с милицией. Все выслеживали, вынюхивали, говорили: «Будем делать обыск». А я им: «Не имеете права»… Глупые люди. Не понимают, что ружье-то я мог спрятать в камнях, — он так долго оправдывался, что я заподозрил его в неискренности.
— Вот хотите, — он привстал, — покажу вам. Вон там отбросы, там каждую ночь медведь приходит, все переворачивает. Я его давно мог хлопнуть, будь у меня ружье. Я же его не трогаю…
Он явно хитрил, выворачивался; медведь был лишь своеобразной ширмой. Зачем убивать его, когда вокруг есть кабаны?
Туристки негромко затянули песню. Аршот снова сел и вновь нудливо забормотал:
— Они, заповедные, сами браконьерствуют. Почему они хотят закрыть маршрут? Отвечу: мы им как бельмо на глазу. Идет группа, может увидеть их делишки. А без нас они развернулись бы ого как!
— Хорошую аттестацию дал нам Колотов, если этот Аршот так оправдывается, — сказал я Игорю, когда мы укладывались в палатке. — Думает, мы нагрянули с инспекцией. И что они не могут все мирно уладить, соседствовать по-человечески, не понимаю. Это смахивает на склоки в коммунальной квартире.
— Копай глубже, — хмыкнул Игорь. — Здесь столкнулись ведомственные и личные интересы. Вообще-то не мешало б накатать статейку о здешней экологической проблеме.
Игорь уже и в самом деле почувствовал себя представителем всемогущей центральной прессы. «Надо же, как среда меняет людей», — подумал я, натягивая поверх спальника аршотовское одеяло.
Утром Фишт выглядел нереальной картиной: идеально ровная ложбина, обрамленная слоем тумана, за которой уходили ввысь лиловые от восходящего солнца и густо-синие в тени горы; прозрачная студеная река, округлые камни на ее дне, и воздух холодный, искрящийся. Кое-где на горах лежали ночные облака.
После завтрака одна группа отправлялась на ледник, другая — в двадцатикилометровый переход до турбазы «Бабук-Аул». Во время завтрака мы сказали Аршоту, что пойдем вслед за второй группой.
— Как, без отдыха? — удивился он, подозрительно посмотрел на нас и, помедлив, добавил: