Летний ангел
Шрифт:
Воспитательнице Малин пояснила, что детская площадка стала местом преступления, но завтра они наверняка уже смогут играть здесь, как обычно. Та не спросила, что произошло, — она более всего была озабочена тем, чтобы поскорее увести детей.
Зак прибежал по дорожке, ведущей от фонтана к беседке; Малин видела, как мелькала среди кустов его обритая голова, а капли пота в первых морщинах на лбу становились все заметнее по мере того, как он приближался. Голубая рубашка, голубые джинсы, бежевый льняной пиджак. Черные ботинки —
Чуть запыхавшись, он остановился возле Малин; в это время она, не в силах сдержаться, отчитывала Эллинор Гетлунд:
— На месте преступления следует строго подчиняться указаниям сотрудника полиции!
— Когда мы сможем увезти ее? — спрашивает Эллинор Гетлунд, даже не пытаясь оправдываться.
— Когда я скажу!
— Но…
— Никаких «но»! — говорит Малин и поворачивается к Заку: — Где ты пропадал, черт тебя побери?
— Машина заглохла. У меня оказался совершенно пустой бак. Такого со мной уже много лет не случалось. Все эта жуткая жара.
— При чем тут жара?
— От нее мозги плохо работают.
— Это точно. Надеюсь, в этом расследовании мы ничего не провороним.
Малин рассказала ему все, что знала сама и что увидела в беседке, а затем они пошли туда вместе. И вот теперь Зак стоит рядом с ней с выражением скепсиса на худом лице.
— Мы ведь не знаем точно, была ли она изнасилована?
— Нет, но очень многое указывает на это.
— Ну да.
— И это могло произойти вон в тех кустах.
— Или кто-то надругался над ней в другом месте, а потом приволок сюда, — кивает Зак. — Черт, как здесь жарко. Странное дело.
— Я хочу, чтобы ты поговорил с ней, — произносит Малин. — Попробуй добиться хоть чего-нибудь. Мне что-то подсказывает: ее удастся разговорить только здесь, и нигде больше.
Задняя дверца машины «скорой помощи» открыта.
Пострадавшая, завернутая в оранжевое одеяло, сидит на кушетке. Молодая женщина-медик устроилась рядом, почти вплотную, словно вообще не собирается с ней расставаться. Девушка с головой закуталась в одеяло, глаза опущены. Из машины пахнет больницей, дезинфицирующими средствами, по стенам тянутся шланги от оборудования для подачи кислорода, с потолка свисают маленькие трубки с желтыми пробками. На внутренней перегородке приделан аппарат «сердце — легкие».
«Много ли жизней ты спасла? — думает Малин. — Но этой девушке ты не сможешь помочь».
Да и сможет ли кто-нибудь?
Зак первым залезает в машину, Малин за ним, жестом показывает Эллинор Гетлунд, чтобы та встала. Полицейские садятся с двух сторон от девушки.
Зак поворачивается к ней, произносит:
— Если ты хочешь поднять голову и посмотреть на меня, то очень хорошо. Если не хочешь, это необязательно.
Девушка сидит неподвижно.
— Что произошло здесь ночью?
На несколько минут повисает молчание.
— Кто-то совершил над тобой насилие? — Зак проводит рукой по своему гладкому черепу. — Если ты предпочитаешь молчать, это твое право. Но было бы хорошо узнать, как тебя зовут.
— Меня зовут Юсефин Давидссон, — говорит девушка.
И снова умолкает.
«Скорая помощь» уезжает — катится в сторону фонтана, мигает тормозными огнями, поворачивая к выходу в сторону улицы Линнегатан.
Юсефин Давидссон так больше ничего и не сказала — только свое имя.
Что произошло?
Как ты попала в парк?
Где твоя одежда?
Кто-то мыл тебя?
Кто твои родители?
Где ты живешь?
Кто звонил нам? Тот, кто случайно первым увидел тебя, или…
Их голоса звучат все более безнадежно. Ее молчание приводит в недоумение, слова путаются в головах, раскаляющихся от жары.
«Меня зовут Юсефин Давидссон» — и все.
— Что теперь? — спрашивает Зак, когда «скорая помощь» скрывается из виду.
— Теперь будем ждать Карин.
— Юханнисон?
Малин слышит презрение в голосе Зака и думает: «Почему ты так ее не любишь? Потому что она красива? Потому что она умна? Или потому, что она богата, а богатство — это изысканность?»
— Бали. Мы будем жить на курорте Булгари в Улувату, — говорит Карин Юханнисон, соскребая с перил засохшую кровь. — У меня отпуск в августе, и мы поедем туда на целый месяц. В тех краях это самый лучший сезон.
— Янне и Туве сейчас там.
— Да что ты! Вот здорово! А где именно?
— Какой-то отель на побережье под названием Кута.
— Это самый роскошный пляж. Но там очень много народу.
Малин думает о том, какая Карин загорелая, хотя и просидела все лето в криминально-технической лаборатории. Она выглядит, как всегда, свежо и бодро просто до неприличия, в голубых глазах отражается внутреннее благополучие, кожа на лице упругая, ухоженная. Платье из дорогой розовой ткани, мягкими складками облегающее тело, дополняет впечатление изысканности.
Карин уже прочесала кусты, обследовала траву возле беседки и разложила найденный мусор по маленьким пакетикам с наклейками.
— Я поищу отпечатки пальцев, но их здесь может оказаться тысяча — или, наоборот, никаких. С деревом трудно работать.
— А я думал, вы можете снять отпечатки с любого материала, — говорит Зак.
Карин не отвечает ему.
— Возможно, все было именно так, как ты говоришь, Малин. Что он изнасиловал ее в кустах, а потом перебросил через перила. Посмотрим, что скажет врач по поводу повреждений.
— Мы пока не знаем, было ли изнасилование, — с упрямством произносит Зак. — И можно ли говорить о преступнике «он».