Летний ангел
Шрифт:
— Малин, — сказал он, и его ухоженные усы дрогнули, — меня так ужасно мучает совесть, что пришлось отдать туда собак.
— Не переживай, с ними все будет в порядке. Гостиница на Егарваллен, говорят, хорошее место.
— И все же собак нельзя просто так взять и отдать. Я имею в виду, они же члены семьи.
В последние недели перед отъездом спина Бёрье, кажется, еще больше ссутулилась под тяжестью чувства вины, плечи опускались все ниже от раскаяния, которое он испытывал заранее.
— С Анной тоже все будет нормально, — сказала
— Они там даже не понимают, что она говорит.
Слова «не переживай» уже вертелись у нее на языке, но она так и не произнесла их, а лишь молча положила руку на его рукав.
На следующий день на утренней летучке Свен сказал:
— Поезжай, Бёрье! Тебе это пойдет на пользу.
Бёрье, который в иных случаях мог разозлиться по поводу подобных комментариев, откинулся на стуле и развел руками.
— А что, по мне очень заметно, что я не хочу ехать?
— Нет. По тебе заметно, что тебе надоехать. Отправляйся в Танзанию и подстрели там антилопу. Это приказ.
Малин спускается к бассейну, запах хлорки ударяет ей в нос. Она идет вдоль длинной стороны туда, где виднеются стартовые тумбы, словно гигантские куски серого сахара. За бассейном высятся вязы с пожелтевшими кронами. Малин по-прежнему единственный посетитель — похоже, никто из оставшихся в городе не в состоянии подняться так рано.
Карим Акбар. Начальник управления полиции.
Отпуск он проводит традиционным образом, хотя на работе остается неоднозначной фигурой. Они с женой и восьмилетним сыном сняли домик под Вестервиком. Отдыхает Карим три недели, хотя на самом деле, как он рассказал Малин, пока жена с сыном будут гулять и купаться, собирается заняться написанием книги об интеграции, основанной на личном опыте.
Малин представляет себе, о чем будет книга. Маленький курдский мальчик, обитающий в тесной квартирке в пригороде Сюндсвалля. Его отец покончил с собой, не вынеся жизни за бортом общества. Сын взял реванш: изучил юриспруденцию, стал самым молодым начальником управления полиции в стране и к тому же единственным иммигрантом, который добился чего-то подобного. Теперь активно пишет статьи в газеты, участвует в дебатах на телевидении.
Малин взбирается на стартовую тумбу. Она предпочитает плыть посередине бассейна: мелкие волны по краям раздражают ее. Наклоняется, аккуратно кладет полотенце и телефон на асфальт, прячет пистолет в полотенце и надевает плавательные очки.
Дегерстад вернется с курсов из Стокгольма в начале сентября. Андерссон по-прежнему на больничном.
Малин потягивается, чувствует, как тело готовится войти в воду, подсознательные команды поступают мышцам, органам, каждой клетке и капле крови, словно идет быстрый прогон по списку готовности.
Мышцы напряжены. Вперед!
Она не слышит, как надрывается мобильный телефон, злобно возвещая: что-то
Одна рука вперед, другая назад. Вдох на каждый пятый гребок. Задача — проплыть сорок раз туда и обратно.
Доплыв до конца в первый раз, она переворачивается в воде, наслаждаясь ощущением собственного тела. Долгие часы, проведенные в спортзале полицейского управления, дали результаты: ей кажется, что она контролирует свое тело, а не наоборот.
Хотя это, конечно, всего лишь иллюзия.
Что такое человек без тела?
Тело в воде — как пуля, купальник — как кровавая полоса. Окружающие дома и деревья возникают на мгновение, будто тени, когда она делает вдох, и тут же исчезают из памяти.
Малин приближается к краю, завершая первый заплыв из намеченных сорока, собирается с силами перед новым рывком, и тут до нее доносится голос, спокойный и низкий:
— Простите, пожалуйста…
Я хочу плыть, не хочу останавливаться, не желаю ни с кем разговаривать или отвечать на вопросы, хочу пустить в дело свои мышцы, уйти от всяких мыслей, ото всех-всех мыслей…
— Да, что такое?
— Ваш телефон…
Может быть, это Туве. Или Янне.
Вместо того чтобы развернуться, она снижает скорость, хватается за металлический поручень.
Издалека доносится неопределенный голос, против солнца лицо кажется черным.
— Простите, но ваш телефон только что звонил.
— Спасибо, — произносит Малин, переводя дух.
— Да не за что, — отвечает голос, и большой черный силуэт исчезает, словно растворяется в лучах солнца.
Малин выбирается из бассейна, садится на край, опустив ноги в воду, тянется за телефоном, лежащим рядом с полотенцем.
Аппарат водонепроницаемый, рассчитан на работу в экстремальных условиях.
На дисплее — номер Зака.
Принято новое голосовое сообщение.
Лень его прослушивать.
Зак отвечает после третьего звонка.
— Малин, это ты?
— А кто же еще?
— Парк Тредгордсфёренинген, — говорит Зак. — Поезжай туда как можно скорее. Ты ведь где-то поблизости?
— Что случилось?
— Точно не знаю. Поступил сигнал. Увидимся возле детской площадки со стороны Юргордсгатан.
От этих слов вся прохлада воды словно улетучивается. Солнце и жара, тон, которым говорит Зак…
«Вот и отворяются щели в земле, — думает Малин. — Пришло время пылающих червей».
3
С полотенцем на шее Малин кидается в раздевалку. Ее мокрые следы на бетонных ступенях испаряются и исчезают прежде, чем она добирается туда.
Она срывает купальник, не заботясь о том, чтобы смыть с тела хлорированную воду бассейна, быстро обрызгивает себя дезодорантом, не трудясь расчесать стриженные под пажа волосы. Натягивает юбку, белую блузку, жакет, прикрепляет кобуру, надевает белые сандалии, похожие на кроссовки.