Летний детектив для отличного отдыха
Шрифт:
Вот и все.
Или все же лучше на озеро Комо? Бежать и отсюда? Где более безопасно, там или здесь?
Он подумал и решил, что здесь. Элли не похожа на женщину, которая станет его донимать, а в себе он совершенно уверен.
Под вечер – на всякий случай, если она сама явится, чтобы тащить его к Любе, – он выкатил велосипед и поездил немного, просто так. Потом по шоссе доехал до соседней деревни, – кажется, Дорино, да? – где все еще был открыт сельмаг.
В дощатом домике с сенями с провалившимся сгнившим полом, выкрашенным синей краской, продавали сахар мешками, консервы, водку, лопаты, грабли и косы, обернутые коричневой промасленной бумагой. Над одной из полок висел плакатик «Соленья разные, яйца куриные».
Плетнев походил вокруг кос, изучил плакатик и купил новый замок с ключом и цепью, вернулся в Остров, приладил замок на ворота – выглядел он солидно и красиво, – а старый вернул Виталию, который на этот раз не копался в расхристанной «Волге», а лежал в гамаке, натянутом между старыми яблонями, и пил пиво.
– Хочешь? – спросил он и кивнул на вторую бутылку, выглядывавшую запотевшим горлышком из ведра с холодной водой, и Плетнев понял, что предлагает он «просто так» и от души надеется, что сосед откажется.
Алексей Александрович отказался и спросил, не в курсе ли Виталий, как давно были знакомы Прохор Петрович и его тесть и почему так вышло, что егерь присматривал за домом Прохора?
Виталий посмотрел на Плетнева как-то странно и почесал буйные кудри бутылкой, которую держал в руке.
– Вот ты спросил… Нет, я-то знаю только, что Петрович очень не любил хозяйство всякое и прочие дела. Ему нравилось траву косить, это у него хорошо получалось, да и то после того, как ему Степаныч косилку наладил. Вытащить, затащить, керосин залить – это все Степаныч делал, а Прохор только туда-сюда ее катал. – Тут Виталий вдруг засмеялся. – А еще с сигарой, представляешь?!
– Кто с сигарой?
– Прохор! Он все время сигары курил. Вот он шляпу надвинет, сигару в рот и косилку катает! Картина!
Плетнев подумал, что картина какая-то странная получается. Выходит, Прохор Петрович был как бы барин, что ли, а Николай Степанович у него в услужении, так?..
Или не так?
– А зимой снег бросал, дорожки чистил, это дело он тоже любил. Возьмет лопату и бросает! Набросает сугробище у калитки, не войти, не выйти, ну, Степаныч потом в другую сторону перебросает, вот и все дела.
– А кем он был, ты не знаешь? Прохор Петрович?
– В каком смысле? Пенсионером он был, кем же еще?
– Он же не родился пенсионером! – Плетнев сел на траву, запрокинул голову и стал смотреть на небо – просто чтобы не смотреть на свои ворота на той стороне улице и не гадать, придет Элли или не придет. – Наверняка у него была какая-то работа.
– Наверняка… была, – согласился Виталий и еще отхлебнул из бутылки, – только я ведать не ведаю какая! Вроде они давно знались с тестем, и Прохор Лену очень любил, которая жена-то моя, покойница. Все покойники, е-мое…
– А бумаг, фотографий никаких не осталось?
Тут зять вдруг рассердился.
– Да какие бумаги у дедов деревенских, а? И тебе зачем? Развлечений себе ищешь?! Тут дела серьезные, человека убили, а тебе развлечения!..
Плетнев помолчал. Он не искал развлечений. Он искал смысл жизни, только и всего. И еще думал, придет Элли за ним или все-таки не придет.
– Надо в доме посмотреть, – рассеянно сказал он. – Может, у Прохора Петровича что-то есть.
– Да чего у него есть-то?! Он три года как помер!
– Может, сигары остались, – пошутил Алексей Александрович. – Я люблю хорошие сигары.
– Вонючку эту? – не поверил Виталий. – Как ее курят-то, ты мне хоть расскажи? От нее дым, как от паровоза или, вон, от костра!
– В дыме, Виталя, – сказал Плетнев назидательно, – самый смак.
– Во-во, и Прохор то же говорил. А это не дым, а ядовитые испарения какие-то!..
Элли не появлялась и, наверное, не появится. С чего он, Плетнев, взял, что она побежит за ним, если он не придет?.. Глупость какая.
Он сел на велосипед, поехал в сторону реки и был остановлен Витюшкой, который тащил моток медной проволоки.
Плетневу вдруг стало стыдно, что он просто так раскатывает, а вот человек полезным делом занят.
– Ты чего? – спросил Витюшка у Плетнева. – Купаться, на манер нашего Артемки? Увидишь их там, скажи, чтоб живо домой гнали, скажи, деда велел! Помогать-то кто будет?..
– Я могу помочь, – предложил Плетнев просто так, как зять Виталий предлагал ему пиво, изо всех сил надеясь, что Витюшка откажется. И покраснел от такого своего лицемерия – холеный жеребец Алмаз!..
Витюшка ничего не заметил.
– Завтра приходи, – распорядился он, – сейчас уж никакой работы не будет, вечер вон уже! Валюшка ужинать сейчас соберет. Будешь ужинать-то? Я ей тогда скажу.
– А кем был Прохор Петрович, ты не знаешь?
– Это что значит – кем? Он не местный, точно знаю, с Москвы он.
– Работал кем?
– Да военный он какой-то был, по-моему, – подумав, сообщил Витюшка. – Вроде бы даже в чинах. А тебе зачем?
Плетнев сказал, что просто так интересуется.
– Это у Женькиного отца дядь Паши надо спросить. Он Прохору дом когда-то клал! Дядь Паша у нас на все руки мастер! И в огороде, и везде, чего ни возьмет, все сделает, как будто само делается, зашибает только больно сильно. Вон ихний дом на той стороне, надо тебе, так ты зайди!
Плетнев, разумеется, не собирался никуда заходить, но сказал, что зайдет.
– Стой, не ходи! – закричал ему вслед Витюшка, когда он уж отъехал. – Я ведь забыл, их нету никого. Дядь Паша с теть Нюрой в Павельцево к бабке своей укатили еще третьего дня! Женька тоже куда-то с утра наладилась, на остановке ее видел, а Иришка-то на ветеринарной станции на буднях! У них бабка старая совсем, помогать ей надо, вот они и укатили! Приедут, тогда зайдешь!