Летний детектив (сборник)
Шрифт:
На словах льёт елей, а на деле всех раздражает. Уж на что художники покладистый народ, но и их достал, заставляя пребывать в точке постоянного кипения. Клим Климыч был начисто лишён чувства красоты. В самых ответственных местах – там, где виды, панорамы и стартовые площадки для полёта воображения – он возводил отвратительного вида сараи из старой фанеры, гнилых досок, спинок кроватей и ржавых щитов. В сараях Клим Климыч держал инвентарь и старые, требующие починки ульи. Пчёлы его были кусачие, но мёд давали очень вкусный.
– А… пришла. Будешь своих волкодавов моим мёдом
– Клим, да что вы такое говорите? Почему волкодавов?
– Я правду говорю. Не волкодавы, так тунеядцы.
– Но уж моих домочадцев вы бездельниками никак не можете назвать. Они работают по двадцать часов в день. А здесь они отдыхают. Имеют право. Я вот что хочу спросить. Вы человек наблюдательный, – Марья Ивановна беззастенчиво льстила пасечнику. – Вы не заметили в деревне вчера подозрительных людей? Ну, в смысле, чужих…
Пасечник внимательно посмотрел на гостью.
– А тебе зачем? У Линды с утра дым из трубы идёт. Говорят, кто-то к ней в пятницу приехал.
Старуха Линда жила у кладбища, и деревня по старой памяти называла её сторожихой. Когда-то в церкви хранили зерно, Линда числилась тогда ночным сторожем. Сейчас она была стара, слепа, по виду совершеннейшая колдунья. И вообще Линда была Плохая Старуха. Сын её был не только пьяница и вор, но и сидел за тяжкое. Сама сторожиха варила недоброкачественный самогон, подворовывала цыплят, однажды даже у Анны Васильевны овцу увела, а всем сказала, что видела у колодца волка, де, он овцу и зарезал. Еще говорили, что у Линды плохой глаз, она умела портить коров и отнимала у людей спорость. Последние качества иные считали сомнительными, приборами спорость, то есть ловкость в делах, не измеришь и вообще на этот счет доказательств нет никаких. Но ведь люди зря говорить не будут. На всякий случай народ остерегался злить Линду. Мало ли что…
– А не вернулся ли часом её беспутный сын? – воскликнула Марья Ивановна.
– Не… тому долго сидеть. Но что Линда большую стряпню затеяла, это точно. Подожди, я тебе для мёда удобную сумку дам. Крышка и трёхлитровка за тобой. А то моду взяли – банки не возвращать!
Автор понимает, что все эти подробности замедляют сюжет. Если в романе появился пистолет, значит, будет убийство, а раз убийство – пиши по делу, не отвлекайся на пейзажи, пустые разговоры, описание характеров и судеб. Но ведь люди кругом, если подумать, каждый может быть задействован в сюжете. А если не думать, то при чтении выбрасывайте пустые, с вашей точки зрения, места, и дело с концом.
Лёвушка углядел тётку издали и сразу пригласил её на террасу. Теперь здесь пили пиво с воблой. Крупную, обезглавленную, очищенную, влажно блестевшую жирком воблу доставали из нарядной упаковки, раскладывали по тарелкам и резали на поперечные куски.
– Садитесь, тёть Маш. Вы такого пива и не пили никогда. Нектар! – Костя-Фальстаф суетливо пододвинул пенсионерке кресло.
Марья Ивановна скосила глаза на его руки – вне подозрений: ни царапин, ни синяков.
– Я не люблю пиво. А воблы вашей попробую.
– Тёть Мань, может, мартини? – спросила Инна, играя в доброжелательность. Мартини с воблой…смешно.
У
Про себя Инна говорила, что у неё фиалковые глаза. Было, было – при определённом освещении, и особенно если она в сиреневой кофте и в аметистовых серьгах, появлялся в её нахальных, широко распахнутых глазах чернильный отблеск.
Второй дивы – Лидии – за столом не было, – видимо, ещё дрыхла. В отличие от резкой Инны, Лидия была тихая скромница, глаза всегда долу, при этом здоровья ей было не занимать, румянец во всю щёку.
И при всём этом обе красавицы были очень похожи друг на друга – не внешностью, а недобрым, надменным выражением лица. Злющие, одним словом. Как им только удаётся поддерживать в течение всего дня имидж роковых женщин? Марья Ивановна понаблюдала и поняла, в чём дело. Взгляд, конечно, играет существенную роль, но главное, обе расслабляют мышцы лица: никакого тебе удивления – от этого напрягается кожа на лбу, ни при каких обстоятельствах не радоваться – от улыбок ранние морщины. Настоящей красавице к лицу полная безучастность, а счастья как не было, так и нет.
– Тётя не пьёт мартини, – заметил Лев и добавил, придав голосу несколько натужную легкомысленность: – Здесь у нас, тёть Мань, история удивительная приключилась. Не помню, я тебя вчера с Артуром познакомил?
– Это тот, который в белых трикотажных штанах?
– Да, Артур Пальцев… У него, оказывается, зажигалка в виде пистолета. Он нас этой зажигалкой очень вчера развлёк.
– Он меня напугал, – перебил Лёвушку Фальстаф. – Куришь – кури, но зачем зажигалку на людей направлять? И целился, паршивец, прямо в лоб. Неприятно, знаете… Сидим оба, как древние римляне, в простынях, а тут вдруг этот дурацкий пистолет…
– Подрались… – как бы между прочим добавил Лёвушка и рассмеялся беззлобно.
– А зачем он Лидку в дом потащил? Это моя жена! Ты вначале заведи себе такую, а потом распоряжайся…
– Ну, такую найти не проблема, – подала голос Инна, вытягивая ноги, длинные и грациозные.
Фальстаф посмотрел на неё внимательно, пытаясь поймать за хвостик какое-то явное оскорбление, но голова после вчерашнего трещала отчаянно, и он оставил попытку обидеться.
– Но ведь ты Лидию уронил, – опять вмешался Лёвушка. – Артур не пьянеет, ты знаешь. Артур был в порядке. Он тебе человеческим языком сказал – ты её не донесёшь.
– А зачем он в меня зажигалкой целился? Я Лидию не уронил. Я её просто на землю положил, чтоб этому умнику в рожу дать. И вообще, тебя там не было. Ты всё с чужих слов говоришь.
– Весело вы прожили ночь, ничего не скажешь, – укоризненно проговорила Марья Ивановна. – Я, пожалуй, попробую мартини. Раз дорогое вино, значит, вкусное.
– Костя жену на землю положил, а Артур подобрал, – томно сказала Инна. – Я видела. Подобрал и в дом отнёс. И помешать ему это сделать Костик был уже не в силах.