Летний остров
Шрифт:
Руби уже собиралась постучать, когда зазвонил телефон. Она ринулась в кухню И схватила трубку на втором звонке, моля Бога, чтобы это не оказались плохие новости об Эрике.
– Алло?
– Руби! Где, черт подери, ты пропадаешь? Я звоню тебе всю ночь. И вообще, в какое захолустье ты сбежала, что за хибара твой лом, если в нем даже нет автоответчика?
Руби сразу расслабилась.
– Вэл! – Она посмотрела па часы. Начало второго. – Нельзя ли отложить разговор до утра? Я…
Голос Вэла стал глуше.
– Да, бэби, еще
– Ах это… Я передумала сдавать статью, вот и все.
– Вот и все? Все?! Послушай, ты, принцесса комедии, речь идет не о какой-нибудь занюханной газетенке местного масштаба. Мы говорим о журнале «Кэш»! Они уже зарезервировали в номере место под твой материал, напечатали обложку, причем с твоей фотографией. Кроме того, информация просочилась в прессу. – Вэл помолчал, было слышно, как он выпускает дым в трубку. – У меня есть интересные предложения от телевидения. С тобой хочет поговорить человек с Эн-би-си, они собираются заказать тебе пилотный вариант.
– Пилотный вариант? Моей собственной комедии положений?
Руби стало нехорошо. Иметь свое шоу на телевидении было ее давней недостижимой мечтой. Любой комик грезит об этом.
– Да-да, без дураков, тебе предлагают написать комедию. Но статья должна быть сдана завтра. Вчера я послал тебе билеты на самолет, они наверняка уже лежат в твоем почтовом ящике. В понедельник утром ты должна появиться в «Шоу Сары Перселл».
– Вэл, я не могу этого сделать.
Руби закрыла глаза. Она почти физически ощущала на лбу тепло материнской руки, нежность прикосновения. Ее охватила паника.
Вэл глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Проклятие! Я знал, что от тебя одни неприятности, но заверил партнеров, что ты настоящий профессионал. Я за тебя поручился, я дал им слово!
– Да, я профессионал. – Собственный голос показался ей слабым и неубедительным.
– Настоящий профессионал не разорвет контракт с общенациональным журналом, особенно когда уже получил аванс. Ты способна вернуть деньги?
Руби вспомнила «порше» на стоянке, дорогое платье, оставшееся в шкафу, деньги, отданные отцу, и поморщилась.
– Верну… если они дадут мне некоторое время.
«Ну да, например, лет двадцать».
– Детка, так дела не делаются. Ты можешь разорвать договор, только если полностью расплатишься, да и то еще придется их уговаривать. А я уверен, что они не согласятся.
– Ты хочешь сказать, что они имеют право меня заставить…
Вал рассмеялся:
– Ты что, с Луны свалилась? Детка, это большой бизнес. Ты не можешь просто взять и передумать. Статья готова?
Руби ненавидела собственную слабость, подтолкнувшую ее ответить «да».
– Тогда за чем же дело стало?
Она готова была расплакаться.
– Я узнала мать поближе, и она мне понравилась. – Руби сглотнула и поправилась: – Вернее, я ее люблю.
Некоторое время Вэл молчал, потом тихо сказал:
– Мне очень жаль.
Уж лучше бы он на нее наорал! Принять сочувствие было для Руби куда тяжелее.
– Так ты прилетишь завтра? Я распоряжусь, чтобы Бертрам встретил тебя в аэропорту.
Руби повесила трубку, чувствуя себя, как в тумане. Она вышла на веранду и увидела на полу под дверью контракт. В нем оказались билет первого класса и краткий план. После записи «Шоу Сары Перселл» предполагалось отпраздновать это событие в «Спаго».
Неделю назад Руби была бы в восторге от такой перспективы.
Она понуро прошла мимо комнаты матери, в последний момент помедлила, прижала кончики пальцев к деревянной двери и прошептала:
– Извини, мне очень жаль.
Однако она знала, что этих слов не достаточно, далеко не достаточно.
Руби вздохнула и стала подниматься по лестнице. У себя в комнате она легла и попыталась заснуть, но ей не удавалось даже держать глаза закрытыми. В конце концов она включила свет и достала блокнот.
Только что звонил мой агент.
Кажется, я осталась в дураках. Я не могу расторгнуть сделку, мне придется выполнить обещание и сдать статью, иначе важные корпоративные адвокаты затаскают меня по судам.
Но в результате я потеряю мать, которую ждала, по которой тосковала всю жизнь, которую то боготворила, то проклинала. Теперь не важно, как сложились бы наши отношения дальше, – ничего уже не будет. И на этот раз виновата одна я. Мое духовное банкротство увидит весь мир.
Я наконец осознала, что жизнь состоит не из «больших моментов» и внезапных озарений, а из крошечных отрезков времени, порой таких кратких, что они проходят незамеченными. Все это я теперь понимаю, но слишком поздно.
В понедельник я выступлю в «Шоу Сары Перселл», и с этого момента все, что я осознала, окажется важным только для меня одной. Матери будет уже все равно.
Но я все-таки хочу кое-что сказать, хотя и понимаю, что это открытие совершилось слишком поздно и далось слишком дорогой ценой: я люблю свою мать.
Я люблю свою мать.
Руби отложила ручку, она скатилась с кровати на пол.
Слишком много потрясений для одного дня, тем более для такого, когда она наконец поверила в свое счастливое будущее. Руби больше не могла не только писать, но даже думать. Она легла на спину, уставилась в потолок, на котором была видна похожая на паутину трещина, и прошептала:
– Мама, я тебя люблю.
Глава 24
Нора сидела за кухонным столом, потягивала остывший кофе и читала газету пятнадцатилетней давности, найденную в чулане. Первую полосу занимала гневная статья о том, что власти штата Вашингтон распорядились взрывать под водой хлопушки, чтобы отпугнуть морских львов. Морские львы, видите ли, поедали лосося. Рядом была помещена маленькая заметка с фотографией – «Собаке президента Рейгана вырезали гланды».