Летний рыцарь
Шрифт:
Ее глаза, зеленые с голубым, как арктический ледник, не мигая смотрели на меня.
– Вы принимаете эти условия?
Я задумчиво потеребил пальцем губу, пытаясь переварить это в голове. Пока что условия сделки выглядели предельно простыми. Впрочем, все еще могло запутаться. Мэб предлагала мне сверток, соблазнительный, как сласти в Хеллоуин.
Из этого следовало, что я буду последним кретином, если не проверю сверток на наличие опасных лезвий и цианистого калия.
– И я сам решаю, какие поручения принимать, а какие нет?
– Даже так.
– И если я отказываюсь, с вашей стороны не последует никаких санкций или наказаний.
Она склонила голову набок и медленно мигнула:
– Принимается. Вы, не я выбираете, какие из моих поручений выполнять.
Что ж, по крайней мере одну ловушку я нащупал.
– И никаких новых перепродаж моего заклада. Или каких угодно действий со стороны ваших лакеев. Это останется между нами двумя.
Она рассмеялась, и звук этот прозвучал так же весело, ясно и красиво, как колокольный звон – если бы кто-нибудь прижал еще резонирующий колокол к моим зубам.
– Как в случае с вашей крестной. Обманете меня дважды – и поделом мне, так, чародей? Принимается.
Я облизнул губы, лихорадочно размышляя. Оставил ли я ей какие-нибудь лазейки? Может ли она поймать меня на чем-нибудь другом?
– Ну, чародей? – спросила Мэб. – Мы договорились?
Я позволил себе секунду пожалеть о том, что я так устал. И что мне так больно. События этого дня и надвигающееся заседание Совета явно не способствовали тому, чтобы моя голова была готова к переговорам на высшем уровне. Впрочем, одно я знал наверняка: если я не освобожусь из-под власти Мэб, я умру или хуже чем умру, и очень скоро. Лучше действовать и ошибаться, чем бездействовать и ждать, пока тебя раздавят.
– Ладно, – сказал я. – Договорились.
Стоило мне произнести эти слова, как по спине моей пробежал легкий холодок, а раненая рука отозвалась резкой болью.
Мэб закрыла глаза, изогнула темные губы в кошачьей улыбке и наклонила голову:
– Отлично. Да.
Помните выражение морды Уайла Э. Койота из мультика, когда тот на всех парах прыгает вперед с края скалы и только тогда понимает, что сделал? Он еще не смотрит вниз, но пробует пространство под собой сначала одной лапой, потом другой, и в этот момент, прямо перед тем как устремиться вниз, его лицо искажает ужас.
Должно быть, вид у меня был примерно такой же. Во всяком случае, ощущал я себя именно таким образом. Впрочем, делать было уже нечего. Возможно, если бы я не остановился пощупать землю под собой, я так и летел бы вперед на всех парах. Отвернувшись от Мэб, я попробовал заняться раненой рукой. Рана продолжала болеть, а дезинфекция только добавила к этому новых острых ощущений. Правда, без швов, решил я, можно обойтись. Слабое, но все-таки утешение.
Что-то хлопнуло по крышке моего стола. Конверт из коричневой крафт-бумаги. Я поднял взгляд. Мэб натягивала на руки перчатки.
– Что это? – спросил я.
– Мое поручение, – ответила она. – В конверт вложены обстоятельства смерти одного человека. Я хочу, чтобы вы очистили меня от подозрений, найдя убийцу и вернув то, что он похитил.
Я открыл конверт. Внутри лежала глянцевая черно-белая, восемь на десять фотография трупа. Пожилой мужчина лежал у подножия лестницы; шея его вывернулась под неестественным углом по отношению к плечам. Волосы у него были седые, клочковатые, пиджак – твидовый. К фотографии прилагалась заметка из «Чикаго трибьюн» под заголовком: «СМЕРТЬ ХУДОЖНИКА В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ».
– Рональд Ройель, – произнес я, пробежав заметку глазами. – Я о нем слышал. Кажется, у него была студия в Бактауне.
Мэб кивнула:
– Его называли прозорливцем в американской культуре. Правда, полагаю, они несколько вольно используют это определение.
– Создатель воображаемого мира, так здесь написано. Подозреваю, что теперь, когда он умер, о нем будут писать только хорошее. – Я дочитал заметку. – Полиция охарактеризовала это как несчастный случай.
– Это не так, – возразила Мэб.
Я поднял на нее взгляд:
– Откуда вы знаете?
Она только улыбнулась.
– А вас-то что беспокоит? – спросил я. – Непохоже, чтобы вас преследовали копы.
– Есть силы и помимо законов смертных. Вам довольно знать, что я желаю, чтобы правосудие свершилось, – сказала она. – Только и всего.
– Так-так, – нахмурился я. – Вы сказали, у него что-то украли. Что именно?
– Вы это поймете.
Я убрал фотографию обратно в конверт и оставил его на столе.
– Я подумаю об этом.
– Вы примете это поручение, мистер Дрезден, – заверила меня Мэб.
Я нахмурился еще сильнее и выставил вперед подбородок:
– Я сказал, подумаю.
Кошачьи глаза Мэб блеснули, и я увидел ее белоснежные зубы. Она улыбалась. Она достала из кармана жакета солнцезащитные очки.
– У вас не принято провожать клиента до дверей?
Я вспыхнул, но встал и подошел к двери. Голова кружилась от наркотического аромата ее духов. Я постарался не обращать на него внимания, сохраняя хмурое выражение лица, и рывком распахнул перед ней дверь.
– Как ваша рука, болит? – поинтересовалась она.
– А вы как думаете?
Мэб положила руку в перчатке на мою раненую, и внезапный ледяной мороз скальпелем кольнул мне рану, мгновенно распространившись по руке и дальше – прямо в сердце. У меня перехватило дыхание и сердце замерло на секунду-другую, прежде чем забиться снова. Я охнул и пошатнулся; мне пришлось прислониться к косяку, чтобы не упасть.
– Черт, – пробормотал я, стараясь говорить по возможности спокойнее. – Мы же договорились.