Летний рыцарь
Шрифт:
Поэтому самым последним делом было бы для меня сорваться, каким бы усталым или израненным я себя ни чувствовал. И потом, старик запросто мог надрать мне задницу. Поэтому мне удалось говорить почти спокойным голосом.
– Какого черта? Вам-то зачем в это лезть, сэр? Я больше не ваш подмастерье. Как-нибудь сам за себя отвечу.
От него моя злость, разумеется, не скрылась. Я и сам знаю, что игрок в покер из меня никудышный.
– Я пытаюсь помочь тебе, сынок, – сказал он, подняв на меня взгляд.
– Мне столько все помогают, что я едва на ногах держусь, –
Эбинизер выпятил бороду.
– Гарри… – сказал он, постукивая посохом по земле в такт словам для вящей убедительности, – Гарри, это не игрушки. Стражи и Мерлин настроены решительно против тебя. Они не будут сидеть сложа руки. Без поддержки в верхах Совета тебе придется туго, Хосс.
Я покачал головой, вспомнив ледяной взгляд Мэб:
– Хуже, чем есть, уже не будет.
– Черта с два не будет. Они запросто сделают из тебя агнца на заклание.
– Может, так, а может, и нет. В любом случае я не собираюсь плакаться перед Советом, его Старейшинами и кем угодно другим.
– Гарри, я ведь не прошу тебя встать на колени и молить о пощаде, но если ты хотя бы…
Я закатил глаза:
– Что? Предложу им пару любезностей? Продам свой голос одной из фракций? В жопу все это… простите за язык. У меня хватает проблем и без… – Я осекся и сощурился. – Вот от кого я меньше всего ожидал попыток втянуть меня в интриги Совета, так это от вас.
Эбинизер удивленно уставился на меня:
– Чего?
– Того самого. Помнится, в последний раз, когда мы говорили на эту тему, вы считали, что вся эта вонючая шарашка зажравшихся снобов только и думает, как бы подсидеть друг друга.
– Не говорил я такого.
– Еще как говорили.
Лицо Эбинизера опасно покраснело.
– Парень, я бы…
– Да ну, – сказал я. – Валяйте, отвесьте мне плюху или еще чего. Но угрозами от меня мало чего добьешься.
Эбинизер возмущенно фыркнул, еще раз стукнул посохом по земле и, повернувшись, отошел от меня на несколько шагов. Пару секунд он постоял там, бормоча что-то себе под нос. А может, мне послышалось. Так или иначе, очень скоро это бормотание сменилось плохо сдерживаемым смехом.
Я хмуро покосился на него.
– Эй, – окликнул его я. – Чего такого смешного? Вы надо мной, что ли, смеетесь?
Эбинизер шагнул на незанятое место в противоположном ряду.
– Вот, – ухмыльнулся он. – Что, доволен?
Я не ощутил ни малейшего шевеления энергии, ни единого магического вздоха. Какую бы завесу здесь ни использовали, она была круче всего, чего мне до сих пор удавалось достичь. Конечно, в том, что касается магии, я далеко не ас. Я умею кое-что, у меня имеются свои фирменные приемы, но по большей части я действую нахрапом, закачивая в свои заклятия столько энергии, что даже не удивляюсь, когда половина ее пропадает впустую. В общем, с точки зрения магии я действую как деревенский увалень, и шуму от меня больше, чем толка.
Эта завеса была хороша. Можно сказать, почти идеальна и, во всяком случае, совершенно бесшумна. На порядок лучше тех, что мне удастся сотворить в ближайшие лет десять-двадцать. В тупом потрясении я молча смотрел на то, как она упала, и два человека, присутствия которых я до сих пор не ощущал, возникли передо мной на ровном месте.
Ближе ко мне стояла женщина ростом больше шести футов. Седые волосы ее были подобраны у шеи в сетку. Она уже облачилась в парадный балахон из черного шелка, почти такого же цвета, как ее кожа. Алому тюрбану вторила нить самоцветов на шее. Она выгнула темную бровь, без намека на улыбку покосившись сначала на Эбинизера, потом на меня. Голос ее, когда она заговорила, оказался неожиданно низким и сочным.
– Вонючая шарашка? – спросила она. – Зажравшиеся снобы?
– Мэтти, – начал Эбинизер, все еще похихикивая, – ты же знаешь, как я завожусь, когда речь заходит о политике внутри Совета.
– Никакая я тебе не «Мэтти», Эбинизер Маккой, – огрызнулась она и поверх его плеча посмотрела на меня. – Чародей Дрезден, не могу сказать, чтобы меня забавляло ваше непочтение к Белому Совету.
Я задрал подбородок и вызывающе посмотрел на нее, ухитрившись при этом не заглянуть ей в глаза. Не самый простой финт, но при наличии надлежащей мотивации может и получиться.
– Какое совпадение. Я тоже не могу сказать, чтобы меня забавляло ваше подглядывание за мной.
Глаза чернокожей дамы вспыхнули, но Эбинизер вмешался, не дав нам возможности кипятиться дальше.
– Гарри Дрезден, – сухо произнес он. – Знакомьтесь, это Марта Либерти.
Она искоса посмотрела на него.
– Он заносчив, Эбинизер, – решительно заявила она. – Опасен.
Я хмыкнул:
– Как любой другой чародей.
– Ехиден, – продолжала она так, словно я не говорил. – Злобен. Одержим.
Эбинизер нахмурился:
– Сдается мне, у него есть на то веские причины. Ты и прочие Старейшины приложили к этому изрядно усилий.
Марта покачала головой:
– Тебе известно, кем он мог стать. Он представляет собой слишком большой риск.
Я дважды щелкнул пальцами и ткнул себя большим пальцем в грудь:
– Эй, леди. «Он» тоже здесь.
Взгляд ее скользнул по мне.
– Посмотри на него, Эбинизер. Он же совершенно опустился. Вспомни, сколько он причинил разрушений.
Эбинизер сделал два быстрых, сердитых шага к Марте:
– Это когда бросил вызов Красной Коллегии, собиравшейся убить ту девушку? Нет, Мэтти. Не Хосс виной тому, что вышло потом. Это все они. Я читал его отчет. Он выступил против них там, где, черт подери, нельзя было против них не выступить.
Марта сцепила руки перед собой – на фоне ее балахона они казались особенно темными, сильными.
– Мерлин говорит…
– Знаю я, что он говорит, – буркнул Эбинизер. – Мне даже не нужно слушать его, чтобы знать. По обыкновению, полуправду-полуложь, и все без сердца.