Летний сад
Шрифт:
С самого раннего детства сэр Арчибальд Сэсил Кроу не выносил длинных монологов, какими бы конструктивными и важными они ни были. В монотонном выступлении госпожи премьер-министра ему слышалась заунывная колыбельная мелодия, содержание которой при такой форме изложения становилось совершенно несущественным. С его точки зрения, все можно было донести до аудитории короче и яснее – наступив на фолклендскую мозоль аргентинцам, Британия не должна останавливаться на совершенном, а должна с удвоенной энергией продолжать славное дело уязвления своих врагов на всех фронтах. Только таким образом можно заткнуть глотки недовольным и обиженным, боящимся и сомневающимся. И, как бы ни было это печально и прискорбно, монотонные установки главы правительства противоречат его, Арчибальда Сэсила Кроу, планам и желаниям.
В первую очередь это касается перебежчика Курбатова. Изящный пируэт – выдачу русским их бывшего спортивного бонзы – придется отменить. Шумный скандал с участием советского бюрократа-уголовника, руководившего у большевиков бандой рэкетиров, не состоится. И коль так – уйдет господин Курбатов не только от советского закона, но и от справедливого возмездия за гибель Норвежца и за испорченную жизнь девочки-гимнастки, с которой, кстати, надо тоже что-то решать. Роль обличающей свидетельницы – теперь не ее роль. А жаль… Через верного посредника из румынской контрразведки Кроу знал, что заинтересованный русский чин был готов обменять на Курбатова информацию об обстоятельствах засветки Джейн. Он усмехнулся: «Британия! Британия – превыше всего!» Так сосуществуют в вечном антагонизме «личное» и «общественное».
– Не стоит испытывать терпение русских и во второстепенных вопросах, особенно с перебежчиками и внешнеторговыми контрактами. Это в первую очередь относится к ткацким станкам «Ниттинг Луттона». Я думаю, что далее препятствовать этой сделке не стоит. А шум в прессе вокруг гимнастки и ее тренера должен немедленно утихнуть. Сэр Арчибальд, – леди Тэтчер взглядом отыскала Кроу среди собравшихся, – если потребуются дополнительные ресурсы, можете рассчитывать на мои личные фонды. Далее…
Вот так так! Уже и деньги предлагают ему, сэру Арчибальду Сэсилу Кроу, душителю свободной британской прессы! Он с тоской посмотрел на соседа – Виктора Брэдли, черт его знает, какого по счету барона Веруламского. Алчный соседский взгляд красноречив: личные премьерские фонды! Вы только вспомните, господа, что этот деятель – потомок самого Фрэнсиса Бэкона, великого философа. Обратите внимание на это печальное явление, и вы поймете, по каким именно причинам стала возможной история с потерей тактических ядерных зарядов, предназначенных для бомбардировки Фолклендов, а весь этот героический сыр-бор вокруг прискорбного факта разгильдяйства – традиционная буря в мелкой посуде.
Мысли сэра Арчибальда вновь вернулись к Джейн и ее русским знакомцам. Сами по себе многочисленные накладки и совпадения, что возникали в этой истории на каждом шагу, не вызывали у него любопытства. Даже подробности гибели Норвежца, открытые его последним контактом в России – подпольным миллионером Дахьей, Кроу принял хладнокровно. Правда, сам прискорбный факт – гибель разведчика от случайной уголовной финки – несколько отдавал фарсом. Особенно в свете тех открытий, что убийца входил в шайку курбатовских молодцов.
Он слишком много времени провел на разведывательной работе и в подобного рода обстоятельствах усматривал лишь характерные признаки изощренной интриги, очевидные доказательства существования некоей многоходовой комбинации. И здесь интересы Кроу-разведчика и Кроу – единственного родственника – пересекались. Кто и, самое главное, зачем стал перекидывать коклюшки, сплетая зловещий кружевной узор паутины для Джейн Болтон? Кто тот таинственный мастер-виртуоз, что смог растянуть шелковинки от советского Ленинграда до тэтчеровского Лондона? Нынешний вечер должен ответить на многие вопросы. «Должен» или «должен был»? Сегодня на вечер запланирована встреча с румыном. Ничего существенного, необходимая формальность – посмотреть предлагаемый для обмена товар. Вернее – некую его часть, позволяющую объективно судить о содержании целого. Подразумевается, что далее все произойдет согласно предварительным договоренностям. Но сейчас так считают только посредник и неизвестный русский партнер. Госпожа премьер-министр и высшие государственные интересы походя амнистировали Курбатова, спасая бывшего функционера от неизбежной выдачи Советам и лишив Кроу единственной козырной карты в намечавшейся было партии…
– В завершение нашей встречи, джентльмены, я попрошу всех в трехдневный срок предоставить в распоряжение моего секретариата докладные записки, включающие оперативные планы и перечень лиц, ответственных за их реализацию. У меня все, господа. Все свободны…
До встречи с посредником оставалось почти два часа. Сэр Арчибальд несколько задержался в вестибюле, наблюдая за разъездом коллег, и последним покинул резиденцию премьера. Рассеянно кивнул козырнувшему констеблю на воротах, не торопясь вышел на Даунинг-стрит и, не оглядываясь, пошел вверх по улице. Служебную машину он отпустил, а такси в этой части города, да еще в это время найти довольно трудно. К тому же пешая прогулка и имеющийся запас времени как нельзя лучше способствовали нахождению верного решения в создавшейся ситуации.
Он еще раз вспомнил свою последнюю встречу с Курбатовым. Именно тогда он счел нужным показать, что знает всю подноготную предпринимательской деятельности перебежчика, а внезапностью, с которой была представлена эта осведомленность, он попытался выбить Курбатова из колеи, лишить его нагловатой уверенности в собственной безопасности. Он со злорадным удовлетворением вспомнил нервное волнение русского:
– Я могу только повторить сказанное ранее: я не знаю никакого вашего человека и не имею никакого отношения к его гибели.
– Товарищ Курбатов! Про белого бычка будете рассказывать на Лубянке. Вам что-нибудь говорят фамилии Дахья и Нудилин, человек по кличке Толя Мурманский?
– Да. Дахья – один из самых известных деловых людей в Ленинграде, но лично мы знакомы не были. Боксер Анатолий Нудилин работал у меня помощником, неофициальным, как вы понимаете. Спортсмену нужно много денег на специальные диеты, поэтому я давал парню возможность подзаработать, давал кое-какие разовые поручения.
– Например, прирезать английского разведчика в кабаре «Тройка»?
– Этого не может…
– Может, товарищ Курбатов, еще как может! Факты – упрямая вещь! Ознакомьтесь, любопытное сообщение.
– Что это?
– Показания того самого, «одного из самых известных деловых людей в Ленинграде», записанные верным человеком. В них подробно сообщается, как вы пытались обложить его налогом, неофициальным, разумеется. Как ваши люди в течение долгого времени преследовали его. Там же изложен и печальный итог этого преследования: гибель нашего человека, помешавшего вашим дуболомам и вступившегося за Дахью. Ведь он был его агентом и партнером…
– Дахья – английский шпион?! Вы шутите! – от недавних курбатовских переживаний не осталось и следа.
– Нисколько. Послушайте, Курбатов, настоящая беседа начинает меня утомлять. Вы улыбаетесь?! Прекрасно! Может быть, поделитесь причиной своего тихого веселья?
– Вы говорите, как советский чиновник, мистер Кроу.
– Сэр. Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались именно так.
– Сэр… – русский словно попробовал слово на вкус. – Звучит.
– Еще как звучит! Так что вы говорили про советских чиновников?