Летняя луна
Шрифт:
– Делайте, как она говорит. Отвезите все к парадному входу и приведите мистера Коллетта.
Слуга кивнул и стал выкрикивать приказания. Кучера взмахнули длинными кнутами, и волы неуклюже двинулись в главный двор через гулкую арку.
Когда четыре телеги, скрипнув, остановились, Коллетт уже ждал их на лестнице, держа в руках переносной комплект письменных принадлежностей. Мерлин подбежала к нему.
– Приехали, – крикнула она, широко раскинув руки от счастья.
Розовощекий секретарь окинул взглядом четыре горы всевозможных предметов, на добрых пять
– Да, мисс, я вижу.
– Вы можете удобно разместить все это? Рансом сказал, вы сможете.
– Я сделаю все, что зависит от моих скромных возможностей.
Мерлин нахмурилась:
– Вообще-то я надеялась, что возможности у вас нормальные.
– Да, он все разместит, – сказал Рансом, спускаясь к ним по ступеням. – Коллетт, ты должен говорить мисс Ламберн все напрямик. Тонкие нюансы могут остаться непонятыми.
– Да, сэр, – ответил Коллетт. Он спустился по ступеням и стал вместе с главным лакеем осматривать вещи. После недолгого совещания они установили на каменной балюстраде переносной столик. Разгрузка началась. Как только из общей кучи извлекался очередной предмет, Коллетт тщательно заносил его в список.
Мерлин наблюдала растерянно, но с удовольствием. Она не обратила внимания, как Шелби тихо подошел к брату.
– Ваша светлость, – прошептал он, – нам нужно поговорить.
Рансом вскинул брови. Это подчеркнутое «ваша светлость» ясно указало ему, что разговор будет нешуточный.
– Конечно, – ответил он, – в любой удобный момент.
– Мне удобно прямо сейчас.
Рансом кивнул и пошел за Шелби. Отойдя достаточно далеко от места разгрузки, они встали.
– Как я понял, скоро мы услышим свадебный марш, – сказал Шелби. Его красиво очерченный рот иронично скривился, из-за чего он вдруг показался намного старше.
Рансом удивился. Похоже, что слухи, распускаемые Блайз, уже успели широко расползтись. Он точно знал, что напрямую она никогда бы не стала рассказывать Шелби новость такого рода. Он внимательно посмотрел на брата. У Шелби пылали щеки, а кончик хлыста то и дело нервно подергивался в руке – точно так же подрагивает хвост кошки, когда она готовится к прыжку за добычей.
– Я искренне надеюсь на это, – осторожно ответил Рансом. – А что, у тебя есть возражения?
Шелби презрительно усмехнулся и бросил взгляд в сторону четырех телег. Успев уже испачкаться, Мерлин суетилась и прыгала вокруг, с тревогой осматривая каждый выгружаемый предмет и путаясь у всех под ногами.
– Рансом, ты и вправду считаешь, что из такого материала выйдет герцогиня?
Рансому снова пришлось задуматься над ответом – он не понимал, чего именно брат от него добивался. В конце концов, он выбрал легкомыслие:
– Как говорится, любовь слепа.
Шелби скривил губы:
– Ой, Рансом, ты говоришь о любви? Как это мило. И эта сентиментальность как раз в твоем духе.
Его голос был наполнен сарказмом. Рансом шумно вздохнул.
– Я очень к ней привязался, – сказал он.
– Правда? Какое удачное развитие событий. А ты обнаружил эту привязанность до или после того, как спал с ней, мой благородный брат?
Рансом ощутил, как кровь отхлынула от его лица, а затем горячо прилила обратно. Он тут же возненавидел свое тело за это предательство и за то, что, не в силах посмотреть теперь Шелби в глаза, вынужден отводить взгляд в сторону. Сотни объяснений готовы были сорваться с губ, но он все их отбрасывал, понимая, что именно за ними кроется. Надуманные предлоги. Самооправдание, которое Шелби вправе был презирать. В результате Рансом вообще ничего не ответил, а только стоял, стараясь как можно спокойнее выдержать осуждающий его взгляд. Это оказалось гораздо труднее, чем он думал.
– Я мог бы простить тебе что угодно. – Рука Шелби стиснула хлыст. – Боже, ты не представляешь себе, как я мечтал об этом. Какая-нибудь ошибка. Маленькая слабость, чтобы стало ясно: ты все-таки мой брат, а не какой-нибудь, черт возьми, оживший святой. Ты мог бы смухлевать в карты или провернуть какую-то сомнительную сделку. Я бы даже не огорчился, если бы ты соблазнил какую-нибудь из тех маленьких хитрых дебютанток, которые всегда охотятся за тобой. Я бы сказал, что пусть это послужит ей уроком за то, что она выставляла напоказ свои прелести и строила тебе глазки. Но вот мисс Ламберн, я почему-то уверен, напоказ тебе ничего не выставляла. Думаю, ей вообще ничего от тебя не было нужно. По-моему, ты просто использовал ее в самом низком и отвратительном смысле слова.
Рансом закрыл глаза: «Нет, все было не так», – он попытался закричать, но язык не послушался его. Несколько долгих секунд стоял он, не двигаясь, все еще не в силах поднять глаза.
– И я даже не могу сказать, что рад этому. Не могу обрадоваться, видя вот это выражение у тебя на лице. Не могу. Меня просто тошнит от всего этого.
Рансом вдруг снова обрел дар речи. Он бросил на брата косой взгляд.
– Я женюсь на ней, – прошипел он.
– А она не хочет за тебя замуж.
– Господи, ну какая разница, чего она хочет?
Шелби прищурился. Насмешливым тоном он ответил:
– Ну если бы речь шла обо мне, то я скорее уж бросился бы со скалы, чем согласился быть связанным с тобой до конца жизни.
Рансом не шевельнулся. Получив этот удар, он попытался справиться с болью.
– Я имел в виду, – спокойно сказал он, – что это единственный способ защитить ее.
– Ах да. Вот теперь я понял. Ты должен просто выполнить свой долг, независимо от того, что всем от этого будет больно.
– Я не собираюсь причинять ей боль.
– Но она не из нашего мира, Рансом. Она выглядит просто жалко.
Он нахмурился:
– Это просто с непривычки. Посмотри, как она рада, что прибыли ее вещи.
– Да. И как надолго ты позволишь их сохранить? Только пока тебе это удобно. Только пока ваша светлость развлекается с говорящей коробкой.
Быстро взглянув на него, Рансом спросил:
– Это она рассказала тебе о коробке?
Шелби кивнул. Рансом закусил губу.
– Как думаешь, она успела рассказать еще кому-нибудь?