Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович
Шрифт:
Ирка задумчиво нахмурила лоб, а потом выдала:
– Кажется, надо не Соболь проучить, а Амелию.
– Амелию? – удивилась я.
– Ну да. Вчера Лидия Андреевна к нам в класс заходила. Знаешь, кто едет вместо Селезневой в лагерь?
– Циглер?
– Бинго! Видела бы ты, с какой довольной физиономией ко мне обернулась Амелия. Захотелось ее за волосы прям на уроке оттаскать!
– Ну вообще-то все логично, – вздохнула я. – Я же тебе говорила, что Лидия еще в тот раз кандидатуру Амелии
– Вот видишь! Кому еще это было выгодно? А ты помнишь это ее: «Что ж, посмотрим, кто поедет»? – продолжила нагнетать Ира.
– Думаешь, угроза?
– Ну конечно же! В конце концов, это она отвечала за декорации и реквизит. И я уверена, что стремянка была нарочно испорчена.
Ирка принялась сосредоточенно жевать кекс.
– Добиваться своей цели такими страшными методами. Кошмар! – прожевав, снова возмутилась подруга. – И я, кстати, знаю, какую свинью мы можем Циглер подложить.
– Ну?
За окном пасмурно, над городом зависли мрачные серые тучи. Еще днем все окна были в кривых дорожках от дождя.
– Я от девчонок слышала, что Амелия больше всего на свете боится свою бабку.
– Это которая настоящая ведьма? – уточнила я.
– А фиг знает, кто она на самом деле. Но так говорят. Пойдем к ее бабке и попросим, чтоб приструнила внучку, а? Повлияла на нее как-нибудь. Что ж она невинных людей калечит?
– А если это не Амелия? – засомневалась я.
– Тогда напрямую спросим у Циглер: ты или не ты?
Вообще-то, наверное, давно нужно было так поступить…
– А если это она, но скажет: «Нет, это не я! Идите вы, тупые куклы…» Будто ты ее не знаешь.
– Что ты придумываешь проблемы из ничего? – возмутилась Ирка, уже поднимаясь из-за стола. – Там на месте разберемся. Идем!
– Как? Сейчас? – ахнула я, снова поглядывая в окно. – Уже смеркаться начинает.
– Нет, а что тянуть? Ждать, пока она тебя со свету белого сживет?
– А ты знаешь ее адрес? – все-таки последовала я за Иркой, которая уже выскочила в коридор.
– Ага, специально разведала. Да тут недалеко. Пройти всего пять домов. В начале Мира.
– А-а. Погоди, я хоть переоденусь!
После четырех дней заточения выглядела я хуже некуда. Но решила, что наряжаться для Циглер – много чести. Тем более Третьякова сказала, что тут недалеко. Сменила пижамные шорты на джинсы, надела толстовку, бейсболку на голову натянула. Ирка осмотрела меня с ног до головы и кивнула:
– Сойдет!
Во дворе уже сгустились сумерки. В окнах домов зажглись огни. Ветер раскачивал старые тополя.
– Зачем мы тащимся к Циглер на ночь глядя? – скептически поинтересовалась я, когда мы вышли на оживленную улицу.
– Я ж тебе сказала о своих планах.
– А если ее бабка-ведьма проклянет нас?
– Ну что за глупости? – беспечно засмеялась Ирка. Будто это не она до этого меня запугивала.
Всю дорогу Третьякова то и дело доставала телефон, но уведомлений, судя по всему, так и не было. Ирка только вздыхала и мне ничего не рассказывала. Я косилась на подругу, но не спрашивала, в чем дело. Все ясно. Сообщение от Вадика своего ненаглядного ждет.
Когда мы дошли до дома Циглер, на улице совсем стемнело. Меня всю дорогу не покидало странное чувство, будто кто-то идет за нами по пятам. Скорее всего, это просто мои выдумки, но после поста в «Подслушано» у меня развилась настоящая мания преследования. Ведь кто-то видел меня на улице вместе с Катериной. Кто-то сохранял старые фотографии, знал о разводе моих родителей…
– На каком этаже она живет? – спросила я, оглядывая окна старой четырехэтажки.
– Вроде на первом, – ответила Ира.
– Вроде? – возмутилась я.
– Ты же знаешь, у меня плохая память на имена, адреса… – Ирка беспечно махнула рукой. – На месте разберемся!
Это третьяковское семейное «потом разберемся» порой меня просто выбивало из колеи.
– Ира, мы уже на месте! – проворчала я, следуя за подругой.
Ирка первой забежала в подъезд. Темно, лампочка не горит. Мы тут же встали как вкопанные.
– Ну? – шепнула я.
– Что «ну»? – Ира включила фонарик на телефоне. Я тоже пошарила в кармане толстовки в поисках своего смартфона и тут же обнаружила, что оставила его дома.
Пахло чем-то прокисшим, сверху доносилась приглушенная оркестровая музыка. Тут же впотьмах мое воображение нарисовало, что где-то здесь снимает жилье Воланд со своей свитой.
– Мне не по себе, – призналась я. – Пойдем домой?
– Столько тащились и домой? – рассердилась Ира, подсвечивая ступени.
Остановилась у одной из дверей и направила свет фонаря на номер квартиры. Цифра «тринадцать».
– Ну конечно, – выдохнула я.
– Вроде эта, – снова негромко проговорила Третьякова.
– Ира, ты хоть в чем-то в этой жизни уверена? – рассердилась я.
Но Ирка вместо ответа на мой вопрос только принюхалась.
– Чем так воняет? Капустой какой-то…
А затем нажала на кнопку звонка. У меня от пронзительного звона и страха даже уши заложило. Дверь тут же с лязгом распахнулась, будто за ней только и поджидали, когда мы позвоним. В квартире тоже было темно. Видимо, на этаже выбило пробки. Иркин фонарь осветил лицо хозяйки – старухи с крючковатым носом. А главное – на ее голове не было ни единого волоска. От неожиданности я, стоя на краю ступеньки, чуть с нее не навернулась. Судя по тому, как дрогнул луч фонаря, подруга тоже перетрухнула.