Летняя война
Шрифт:
Раздался второй и третий выстрел. Вова, еще раз вздрогнув всем телом, беззвучно упал рядом с Аней. Ефрейтор выронил пистолет и, хрипло вздохнув, потерял сознание.
Наступила тишина. Голова Вовы лежала рядом с Аниным плечом. Его правая рука держала руку девушки, а левая была вытянута вперед. Его светлые, чуть волнистые волосы сбились ему на ободранный лоб. В коридоре было тихо, темно и прохладно...
Лишь через несколько мгновений на широкой лестнице послышались торопливые шаги, кто-то подбежал, вспыхнул свет. Это был Сергей. Он с ужасом глянул на преступника Юрия, лежащего на спине, широко раскинув
Глава 9
Прошло немало времени, прежде чем Аня очнулась. Открыв глаза, она поняла, что лежит в своей комнате в усадебном доме. Она чувствовала страшную головную боль и слабость. Рядом она увидела Сергея.
Аня с трудом припоминала, что с ней случилось. Последними ясными картинами был полутемный коридор, неожиданно выскочивший из-за угла Юра, его жестокое, суровое лицо и его руки, вцепившиеся в ее горло.
Аня снова закрыла глаза, не пытаясь больше ничего вспомнить. Ее клонило в сон, и она не стала этому противиться.
Дальше потянулись долгие скучные часы, проведенные девушкой в полусне, в полудреме. В какой-то момент к ней приходил врач, вызванный из районной поликлиники, а потом снова стало тихо и спокойно. Сергей все время был рядом и не отходил ни на шаг. Он молча сидел на стуле и подолгу смотрел на спящую сестру. Он понимал, что теперь все было по-другому. Пока все, что происходило на войне, оставалось под контролем, он был спокоен. Теперь же будто что-то разладилось в этой системе. Он начал задумываться над этим уже после истории с разведчиком, но надеялся, что это был единичный случай. Но последней каплей стало нападение на его сестру. Теперь это была уже не та идеальная война без убитых и пострадавших, где главной являлась стратегия и идея. Все это начало потихоньку превращаться в то, чего они так старались избежать - в беспредел. Но все зашло слишком далеко, чтобы пойти и сказать: "Давайте закончим эту глупую войну!". А что было делать?...
Два дня спустя Аня решила встать, подумав, что чувствует себя намного лучше. Но, сделав лишь несколько шагов, она ощутила страшное головокружение. И если бы в эту минуту не вошел Сергей, она снова лишилась бы чувств. Он строго настрого запретил ей вставать, и девушке пришлось подчиниться.
Лишь только ее мысли пришли в порядок, она стала спрашивать брата о Владимире. К ее большому удивлению, он произнес такие фразы, как "разведчику уже ничего не грозит" и "он поправляется". Несколько мгновений Аня не знала, что сказать, а потом ошарашено спросила:
– А что еще с ним случилось?
– Так ты ничего не знаешь?
– догадался Сергей и вздохнул.
Пришлось Ане рассказать, как он, услышав три выстрела, бросился на второй этаж и как, приведя в чувства Юрия, допросил его. Ефрейтор, ударившись о стену, разбил себе затылок, но пострадал не сильно. Он понимал, что терять ему после всего этого нечего, и рассказал, как сумел бежать из тюрьмы, скрывался несколько дней в лесу, а потом тайком проник вечером в усадьбу и, желая отомстить Ане за приговор, напал на нее и хотел задушить. Но тут появился его заклятый
– К счастью, он подоспел вовремя, - продолжал Сергей.
– Они подрались. Капитан защищал тебя до конца, хотя был совершенно безоружен. Ну а когда я услышал выстрелы и прибежал к вам, вы все втроем лежали без сознания.
Аня, затаив дыхание, слушала рассказ брата, с трудом представляя себе эти жуткие картины. Наконец, она тихо и серьезно спросила:
– Он стрелял в Вову?
– Да.
– И что?
Сергей помолчал.
– Передозировка снотворным... Но врач сделал все, что нужно. Не волнуйся, - и он улыбнулся, - разведчик будет жить!
Аня облегченно вздохнула. Ей сразу стало спокойнее. Что-то согревало ее душу. Наверное, то, что человек, который не побоялся ее защитить и спас ей жизнь, вне опасности.
Лишь на пятый день Сергей, проконсультировавшись с врачом, пришел к выводу, что Аня вполне поправилась, и разрешил ей выходить из комнаты.
Стояло солнечное свежее утро. С улицы доносились оживленные голоса солдат и чирикание воробьев. Аня с удовольствием подумала о том, что сможет, наконец-то, выйти на прогулку. Но сначала у нее было одно дело. Она ненадолго задержалась в кабинете, подписывая какую-то бумагу, а потом направилась на второй этаж. Быстро и не задумываясь, толкнула она знакомую дверь и остановилась на мгновение.
Из-за стола встал Вова и медленно сделал несколько шагов. Он был одет в светлые джинсы и белую футболку, от чего казался каким-то солнечным, излучающим энергию, тепло и жизнерадостность. Его волосы непринужденно падали ему на лоб несколькими прядями. На руках его больше не было бинтов, шрам на шее почти зажил, синяки исчезли, а глаза снова стали чистыми, ясными, добрыми. О драке в лесу напоминала лишь ссадина на лбу, шедшая через бровь, и белый шрам на губе.
Вова как-то тепло и радостно улыбнулся Ане, и она, увидев его, тоже улыбнулась. Он сделал один нерешительный шаг, но Аня сама подошла к нему, и он вдруг оказался в ее объятиях. Он не успел ничего понять, но тоже обнял ее: он так беспокоился за нее все эти дни!
– Я рада, что с тобой все в порядке!
– тихо сказал Аня.
– Спасибо тебе за все!
И она нежно поцеловала его в щеку. Потом она подняла глаза и увидела на лице молодого человека удивление и замешательство.
– Ты благодаришь меня?!?
– не веря своим ушам, спросил тот.
– Зачем?
– Но ведь это ты спас мне жизнь. И не отрицай этого!
– Нет, это я должен благодарить тебя!
– Перестань!
– прервала его Аня.
Тут молодой человек что-то заметил и осторожно убрал ее волосы с плеча - на ее шее отчетливо виднелись небольшие синяки. Лицо Вовы помрачнело, и он тихо произнес:
– Как ты? Я ничего о тебе не знал. Мне только сказали, что ты жива, и тебе ничто не угрожает. Я даже не знал, увижу ли я тебя еще.
Аня вздохнула и села на кровать вместе с Вовой.
– Это, - она указала на синяки на шее, - мое единственное воспоминание. Все остальное в прошлом.
– К счастью! Мне только очень неприятно, что все это случилось из-за меня.
– Что за глупости ты говоришь?
– Ты прекрасно все понимаешь. Если бы ты мне тогда не помогла, Юра тебя бы и пальцем не тронул.