Лето 1977
Шрифт:
— Нет, мам. Дела. На следующие выходные махну. Сегодня, собираюсь поехать, поискать пишущую машинку, может удастся купить. А потом, потом не знаю… может в музей схожу, — сказал прилежный сынуля, помогая маме расставлять посуду на стол.
— Да?.. — удивилась она, — Что за музей?
— Государственный дарвинистский музей.
— А такой разве есть? Никогда не слышала о таком музее.
— Э-э-э, — только и сказал я. И ведь действительно, может такого ещё нет. Нужно будет в планшете глянуть.
После завтрака, так как мама была с ночного дежурства,
Инициатором создания музея был биолог Александр Котс, который к сожалению, в 1964 году умер. В 1907 году биолог перенёс коллекцию чучел редких животных в здание Московских женских курсов в Мерзляковском переулке. В 1926 году вышло постановление Совнаркома РСФСР о строительстве нового здания для музея. Госфинансирование не могло выделить деньги 20 лет, из-за чего в 1945 году было проведено заседание Совета министров РСФСР, который подтвердил намерения построить здание, но строить его начали лишь в 1960 году на 3-й Фрунзенской улице. Однако в конце строительства здание передали хореографическому училищу Большого театра…
«Ну, нихрена себе подстава. Мутили-мутили, да так ничего не закрутили», — подумал я и продолжил чтение.
В 1968 году, Моссовет, всё же выпустил указ о строительстве музея. Ну а возведение началось совсем недавно в 1974 году и будет продолжаться ещё двадцать лет. Первая постоянная экспозиция откроется лишь в далёком 1995 году. В 1996 году заложат ещё один корпус и закончат в 2007, хотя это уже неважно. А важно то, что нет дорогие товарищи, музея Дарвина в 1977 году, ну или я чего-то не понял. Вот как всегда — кому-то хрен, а нам всегда два!
Жаль конечно. Попасть бы туда, было бы неплохо… Пощёлкать «древним» фотоаппаратом, сделать зарисовки в альбоме, что-нибудь законспектировать, пообщается со смотрителями, быть может с директором «перетереть» на археологические темы. Ан нет, облом!
Что делать, как говорится — на нет сюда и сюда нет. Потом поищем, какой-нибудь другой музей.
Зачем мне это надо? Да за тем же, за чем я сейчас пойду в здание с книгами, где доброжелательная — тётя Эмма, передаст юному гению, для чтения, какую-нибудь «хренотень». Нужно, чтоб меня видели, нужно чтоб меня помнили…
Я взял сумку через плечо и вышел на улицу. Сегодня была суббота и библиотека была открыта до четырёх.
Пообщался с приветливой Эммой Георгиевной, которая была рада мне, как родному. Звала меня завтра в гости и передала две больших книги. Как оказалось, это были два тома — «История римской литературы», издательства Академии Наук СССР 1959–1962 годы.
На вопрос: «А, нет ли у вас «Евангелия от Иоанна» или от кого-нибудь ещё?», визави зависла и выпучив глаза, пыталась меня загипнотизировать. Через пару минут тишины, она вышла из «коматозы», и истого замотала головой, типа: «Да ты офигел что ль пионер?! Под монастырь хочешь подвести?! Нету тут такого! И не было никогда!»
Я попрощался с возбуждённой женщиной и поехал искать печатную машинку.
Агрегат, был пойман в магазине, электротоваров который находился на улице Горького. Пойманным экземпляром, оказалась немецкая пишущая машинка Erika 40, имеющая футляр в виде чемодана. Выпускалась в Дрездене с 1950 по 1980 годы. Как оказалось, стоила она 400 рублей и была 1975 года выпуска.
«Чисто диссидентский вариант», — резюмировал я.
На таких вот «Эриках», и перепечатывались книги самиздата, в эти годы. Такие как: «Мастер и Маргарита» — Булгакова, «Один день Ивана Денисовича» — Солженицына и т. д. и т. п… Вспомнив о последнем, меня передёрнуло.
Именно о такой пишущей машинке, пел бард — Александр Галич: «… «Эрика» берёт четыре копии, вот и всё!.. а этого достаточно…».
Теперь же, этой машинкой предстояло порулить мне, не совсем диссиденту, точнее совсем не диссиденту.
Я знал, что, используя папиросную бумагу, можно делать и по шесть копий, поэтому закупил и её. В перестроечных мемуарах «узников совести», я читал, что эта бумага считалось жутким дефицитом и желанной покупкой для каждого диссидента.
Но тут… либо мне повезло, либо «хз», но вон она, лежит в свободном доступе, пробивай чек и забирай.
Приехав домой, открыл коробку и достал чемодан. Внутри чемодана была инструкция, из которой можно было узнать, что:
«Эта пишущая машинка изготовлена специалистами из доброкачественного материала с применением современных методов работы…
… Для того, чтобы Ваша радость была продолжительна, мы рекомендуем Вам еще, время от времени поручать специалисту, производить основательную чистку машинки».
Последнее предложение порадовало.
Я, сделал себе бутерброды с чаем и приступил печатать план романа, с некоторыми фрагментами, по мотивам своих монументальных, апокалиптических видений в поезде.
В общем, хоть и с натяжкой, но этот день, можно было назвать днём отдыха.
Во второй половине дня, мама зашла ко мне, посмотреть, чем это её чадо занимается. Осмотрела машинку, порадовалась за меня и как бы между прочим спросила:
— Саша, а дядя Эрик, не сказал куда он уехал?
Я закашлялся и замотал головой.
«Чего-й то, она решила о этом козле вспомнить?»
— Вы, что поругались? Подрались? Он тебя ударил? Он тебя бил? Он что, тебя обижал? — присев на диван стала пытать меня мама. — Саша, если он тебя обижал, почему же ты тогда об этом не сказал мне? Что между вами произошло? Что, что случилось, Саша?
— Нет мам, он меня не обижал, всё нормально. Я не знаю куда он уехал, — отмазывался я, не понимая, что это за вопросы такие, ни с того ни с сего. Прошло уже, где-то с полмесяца, как вопрос, я «полюбовно» решил! Так почему она вспомнила?..
— Ну, как же всё нормально?! Почему тогда он, так внезапно ушёл? Он говорит, что поссорился с тобой и ты его выгнал!
— Кто говорит? — ни с того, ни с сего, осипшим голосом поинтересовался я.
— Как, кто? Дядя Эрик конечно!
— Он же уехал! — прохрипел я, уже начиная понимать, что, что-то не то…