Лето любви

Барри Максин

– Я хочу сказать, – спокойно ответил Лоркан, – что осведомитель вас, возможно, просто дезинформировал.

– Зачем ему это нужно было? – удивился детектив. – Тебе удалось что-нибудь обнаружить?

– Полагаю, – ровным, спокойным голосом продолжал Лоркан, – он лгал вам, чтобы скрыть какое-то другое преступление. Ему нужно было привлечь ваше внимание к Оксфорду. – Лоркан взглянул на полуоткрытую дверь в кухню, не догадываясь, что за ней притаилась Фредерика и подслушивает их разговор. – А в это время его дружки быстро провернут свое дельце совсем в другом месте.

Фредерика

закусила губу. Быстро? Привлечь внимание к Оксфорду? Значит, он разговаривает с полицией! Наверное, так и есть. Именно здесь и сейчас, после того, как только что занимался с ней любовью! Фредерика зажала себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть от пронзившей ее боли. Ей нужны были точные и неопровержимые доказательства его предательства? Она хотела покончить с мучительной неопределенностью в их отношениях? Ну вот, теперь она получила это. Сполна.

– Я так не думаю, – осторожно возразил Ричард Брейн. – До сих пор информатор нас не подводил.

– Люди, подобные ему, со временем начинают служить и нашим и вашим, – хмуро сказал Лоркан. – Откуда ты знаешь, может, ему заплатили за то, чтобы он выдавал вам дезинформацию?

Лоркан поморщился, произнося эти слова. Теперь он сам совершал предательство. Он внезапно перешел на вражескую сторону, как перебежчик во время битвы. В действительности он принял решение в тот момент, когда Фредерика предложила ему сделать выбор между ней и картиной. И теперь у него не было пути назад. Он не мог отдать ее в руки полиции.

– Лоркан, – спокойно сказал Ричард. – Ты что-то обнаружил?

Лоркан снова взглянул на дверь кухни. Мысленно он видел перед собой стройную спину Фредерики, стоящей у окна. Он вспомнил, как она вздыхала, прижимаясь к нему. Ее груди касались его груди. Он глубоко вздохнул:

– Да, ты прав. Я понял, что был на ложном пути. Та студентка, о которой я тебе говорил, она тут ни при чем.

Все. Он сделал это. Какое ему теперь дело до собственной гордости, когда он может потерять Фредерику? Что хорошего в принципах и убеждениях, если от этого может пострадать женщина, которую он любит?

Фредерика снова зажала рукой рот, чтобы не закричать, но на этот раз от радости. Радость ее была такой ошеломляющей, такой острой, что она едва не упала в обморок.

Лоркан защищает ее! Лжет ради нее. Для такого человека, как Лоркан, это имело очень большое значение.

– Что ты хочешь сказать? Ты же, кажется, говорил, что…

Лоркан услышал шорох бумаги на другом конце провода. Он представил, как его друг вытаскивает из кипы бумаг и кладет перед собой фотокопию картины Форбс-Райта «Старая мельница и лебеди».

– Я ошибался, – без всякого выражения произнес Лоркан. – Ее преподаватель по живописи, зная, что девушка любит писать современные строения, поставил перед ней совсем другую задачу. Она должна взять за основу картину известного художника, где изображено строение девятнадцатого века, и написать его таким, каким оно стало сейчас. Я обнаружил ее наброски в колледже. Поскольку она живет рядом с мельницей в Кросс-Киз, то, естественно, выбор пал на Форбс-Райта.

Звучало все очень гладко.

Даже убедительно. Настолько убедительно, что Фредерике захотелось ему поаплодировать. Ей хотелось броситься Лоркану на шею и сказать, что она будет любить его всю жизнь. Но что-то останавливало ее.

Ричарда Брейна не так-то легко было сбить с толку.

– Мне помнится, ты говорил, что она делает точную копию картины?

Лоркан зажмурился. Ему не нравилось то, что он собирался сказать.

– Да. Это и поразило меня сначала. Но сейчас я увидел ее работу и все понял. Девушка переписала в своей манере подготовленную копию. Теперь у этой проклятой мельницы есть даже веранда.

На другом конце провода воцарилось такое долгое молчание, что у Лоркана от напряжения пот выступил на лбу. Он еще крепче сжал телефонную трубку. Лоркан давно и хорошо знал Ричарда. Если уж Ричард что-то вбил себе в голову, то переубедить его никому не удастся. Когда речь шла о деле, которое он расследовал, Ричард был похож на упрямого терьера.

– Значит, этот старинный холст и манера письма викторианской эпохи?..

– Она перфекционист – всегда стремится к совершенству, – сказал Лоркан. – Я уже в этом убедился. В школе Рескина она – лучшая студентка, хотя вслух об этом не говорится. Все думают, что именно она получит наивысший балл на выпускном экзамене.

– Понятно, – сказал Ричард, но уверенности в его голосе не было.

– Вот поэтому внезапное исчезновение вашего информатора заставляет меня думать, что вас просто надули, – прибавил Лоркан, ловко подбрасывая, как опытный рыбак наживку, новую тему для разговора. – Говоришь, что раньше он таких фокусов не выкидывал?

– Нет, – подтвердил Ричард.

– Ты не считаешь, что ему могли заплатить за дезинформацию? И, зная, что ты скоро все обнаружишь, он скрылся. Это больше похоже на правду, чем то, что студентка-второкурсница становится мошенницей.

Лоркан с трудом перевел дух. Сердце у него бешено колотилось. Так же бешено колотилось сердце у Фредерики.

Может ли она действительно доверять ему? Даже теперь? Подозрение, как червяк, точило Фредерику изнутри: Лоркан при ней подошел к телефону, он взял трубку и ушел на кухню, громко сообщив, что это очень важный звонок. Дверь в кухню нельзя было плотно закрыть из-за телефонного шнура. А Лоркан достаточно умен, чтобы догадаться, что она может подслушивать его разговор. Может быть, он просто разыграл эту сцену для нее, чтобы она поверила, будто ей не грозит никакая опасность? Или у нее мания преследования? Или она, наоборот, реально смотрит на вещи?

И снова Фредерика почувствовала себя как в ночном кошмаре. Кто же Лоркан – бессердечный обманщик, хитрый безжалостный охотник? Или он говорил правду, уверяя ее в своей любви?

– Хм, может быть, ты и прав, – осторожно согласился с Лорканом Ричард.

Лоркан облегченно вздохнул и как бы между прочим добавил:

– Хорошо, буду тут держать ушки на макушке. На всякий случай.

– Хорошая мысль, – сухо ответил Ричард. И, когда Лоркан уже собирался положить трубку, спросил: – Она очень красива, Лоркан?