Лето любви

Барри Максин

Коллекционер-фанатик медленно надвигался, оттесняя девушку от двери и лишая единственной возможности убежать. Теперь Эннис поняла, что за рулем «Мерседеса» в тот день был совсем не Рей Верни. Она открыла рот, чтобы закричать…

Ричард приказал водителю немедленно ехать на Мармеладную дорожку. Потом он искоса взглянул на Рея. Глаза инспектора блестели в свете уличных фонарей, мелькающих за окнами автомобиля, голос звучал холодно, жестко.

– Надеюсь, мы успеем вовремя, – сказал он.

Рей Верни нервно глотнул. Ему

тоже хотелось на это надеяться.

Рив вышел из такси и порылся в карманах в поисках мелочи. И тут мирную тишину ночи нарушил пронзительный женский крик. Так кричат обычно актрисы, изображая ужас. Они используют голос как инструмент, правильно модулируя звук, зная, как нужно при этом дышать. Вопль ужаса наполнил воздух, проникая сквозь стены дома. Таксист даже подпрыгнул на месте, услышав этот крик.

– Черт возьми, что это такое? – испуганно пробормотал он.

Но Рив уже все понял. Это кричала Эннис. Она в беде! Он помчался по дорожке к дому, а водитель такси схватил передатчик, чтобы через своего диспетчера вызвать полицию. Он сообщил адрес, а потом медленно, нерешительно вылез из машины. Рив уже исчез в доме.

Услышав пронзительный вопль Эннис, Карл Стразерс даже вздрогнул и отступил назад.

– Замолчи, ты… – грубо сказал он, обходя вокруг стола.

Эннис судорожно соображала, что же ей делать. Она сделала вид, будто собирается обогнуть стол слева, а когда Карл двинулся ей навстречу, метнулась вправо, к буфету, где, как она знала, хранились кухонные ножи. Всхлипывая от страха, она дернула ручку ящика и запустила туда руку, пытаясь достать нож. Но тут у нее перед глазами поплыли красные пятна. Карл Стразерс изо всех сил прижал ее к буфету. Потом девушка почувствовала шелковую ткань на своей шее. Стразерс с силой затягивал галстук у нее на шее Эннис похолодела. Она стала хватать воздух ртом и задохнулась, потому что воздуха не было.

Голова у Эннис закружилась. И вдруг сквозь шум в ушах она услышала неистовый вопль. Карл Стразерс резко обернулся, отпуская галстук. Эннис удалось сделать спасительный глоток воздуха, а Рив с воплем ворвался в кухню. Рив, как вратарь на мяч, бросился на Карла и оттолкнул его от Эннис. С шумом мужчины рухнули на стиральную машину. Рив выругался, больно ударившись о машину. Карл Стразерс издал вопль, от которого кровь стыла в жилах, и замахнулся кулаком на Рива.

Дрожащая от ужаса Эннис сквозь слезы видела, как Рив увернулся и сильно ударил Карла в челюсть. А потом кухню заполнили полицейские в синих мундирах. Один из них взял Рива под мышки и оттащил от Карла.

Эннис попыталась что-то сказать, однако смогла издать лишь какой-то хриплый и слабый звук. Рив вырвался из рук державшего его полицейского и подошел к Эннис. Она стояла на коленях с широко раскрытыми глазами, дрожа всем телом и удивленно моргая. Эннис протянула к нему руки. Рив опустился перед ней на колени и крепко обнял. Девушка уткнулась ему в грудь, всхлипывая. В это время двое полицейских надели наручники на сопротивляющегося горе-коллекционера.

Эннис

Уиттингтон, проснувшись в доме на Мармеладной дорожке, вспомнила не ночной кошмар, а восхитительные, полные нежности ранние утренние часы, когда они с Ривом занимались любовью. Актриса потянулась, наслаждаясь ощущением легкости во всем теле, как бывает после ночи, проведенной с любимым мужчиной.

– Доброе утро, дорогая, – весело поздоровался Рив, входя в комнату с подносом, на котором стояли стаканы со свежевыжатым апельсиновым соком, кофейник с дымящимся кофе и тарелка с овсяной кашей.

– Овсяная каша? – садясь в постели, без особой радости заметила Эннис. – А я ожидала на завтрак по меньшей мере копченого лосося и французские тосты.

Рив поставил поднос ей на колени.

– Я решил, что тебе будет легче глотать овсяную кашу, – как бы между прочим заметил он и нежно поцеловал ее в шею.

Эннис едва удержала слезы. Его заботливость тронула ее до глубины души. Это такая редкость в мужчинах.

– А что должна сказать леди мужчине, который спас ей жизнь? – спросила она, вопросительно поднимая темную бровь и удобно облокачиваясь на подушки.

Рив растянулся рядом с ней на постели и ухмыльнулся.

– Она должна сказать «да», – ласково ответил он.

Эннис подняла вторую бровь.

– Да? – как эхо повторила она. – Да – что? Ты уже и так почти всю ночь обращался со мной как всегда, то есть совершенно безнравственно.

Рив довольно хмыкнул.

– Правильно.

– Так на что я теперь должна ответить «да»? – настаивала Эннис.

– На мой вопрос, естественно, – мягко сказал он, целуя ее колено через одеяло.

Эннис улыбнулась.

– Ах, вот как. Ну, тогда все зависит от вопроса, – рассудительно заметила она. – Правда?

Рив взглянул на нее. Его темные кудри были слегка влажными, как будто он принял душ, перед тем как приготовить завтрак. Его красивое лицо, ах, такое красивое, было спокойно. Темно-синие глаза сияли, как сапфиры, она так любила его глаза.

– Ты выйдешь за меня замуж? – тихо спросил он. Эннис удивленно заморгала.

– Что?

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да.

– Вот видишь, – ласково сказал он, – я же тебе говорил, что ты должна сказать «да».

Лоркан Грин выключил дворники, когда кончился дождь.

– Мама с папой ждут нас, – тихо сказала Фредерика, опуская стекло. – Я им позвонила перед выездом.

Лоркан кивнул.

– Хорошо. Мне нужно переговорить с твоим отцом, – зловещим голосом произнес он.

Фредерика повернула к нему голову. Ее каштановые волосы были, как всегда, завязаны в хвост и искрились в солнечных лучах.

Он не мог оторвать глаз от ее очаровательных веснушек. Ему хотелось целовать их одну за другой. С трудом ему удалось сосредоточить внимание на дороге.

Они подъехали к деревушке Кросс-Киз. Лоркан взял Фредерику за руку и тихо спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Хорошо?

Фредерика засмеялась.

– Конечно, хорошо. Как же еще я могу себя чувствовать?