Лето наших надежд
Шрифт:
– Ты такой унылый, когда без настроения, – морщится приятель и, взяв в руки ложку, налегает на борщ.
Показываю ему средний палец и отодвигаю от себя поднос с едой. Хочу сказать, чтобы не лез ко мне, но тут на горизонте появляется Александрова в компании вожатой Кати, и я мгновенно забываю о Паше и его любопытстве. На стерве ярко-желтое платье с воротником-поло и белые кеды. Светлые волосы струятся по плечам, на губах играет легкая улыбка. Солнце светит ей в спину, создавая вокруг нее светящийся ореол. Если бы не знал ее подленькое нутро, сказал бы,
Проследив за моим взглядом, Паша издает понимающий смешок.
– Дружище, так вот оно что! – довольно скаля зубы, шипит он. – Это новенькая что ли причина твоего поганого настроения?
– Чушь не неси, – огрызаюсь я, в глубине души понимая, что слишком бурной реакцией выдаю себя с головой.
– Ты бы видел лицо свое, Кир, – Паша силится подавить приступ смеха. – Скажу тебе прямо, ты спалился.
– Это не я спалился, а Матвей, – цежу я так злобно, что Паша удивленно таращит на меня глаза.
Господи, да что со мной происходит? Весь дискомфорт, накопившийся за утро, выливается в совершенно несвойственную мне раздражительность, направленную на ни в чем неповинного Пашу.
– А Матвей тут причем? – приподняв брови, уточняет друг после длительной паузы.
– Он с ней обжимается, не я, – к счастью, мой голос звучит чуть спокойнее.
– Так вот что тебя беспокоит? – изумляется приятель.
– Меня это не беспокоит.
– Ну, ладно, – он задумчиво прикусывает губу. – Тогда ты не расстроишься, узнав, что она ему не по зубам и вчера он до утра облизывал Ларису.
Простите, что? Наверное, я не могу скрыть удивления перемешанного с облегчением в своем взгляде, потому что Паша начинает ржать как конь.
– Сочувствую, друг, – говорит он с дружелюбной иронией. – Но, кажется, и тебе там ничего не светит. Новенькая за пару дней лихо отшила физрука и Матвея. Не похоже, что ее интрижка в детском лагере интересует.
– Мне и не надо. Уймись уже, ладно? – прошу я, переваривая полученную информацию.
– Телки – это боль, – философски замечает друг.
– Больно тебе будет, когда я тебя в стритбол сделаю, – хватаюсь я за шанс сменить тему.
Паша демонстративно прижимает руку к сердцу и широко улыбается.
– Неужели печальный принц соизволит сыграть со мной?
В стритбол мы с Пашей играем не в первый раз, но в первый раз выиграть становится для меня делом принципа. Терпеть не могу становиться объектом шуток, особенно на такую деликатную тему, как моя идиотская одержимость Александровой.
Пока мы играем, вокруг нас собирается толпа ребят из разных отрядов. Паша отличный защитник. В мастерстве владения мячом мы с ним на равных, только я маневреннее и с прицелом у меня значительно лучше. Так что свое 21 очко я набираю красивым броском из-за штрафной под бурное улюлюканье толпы.
Вскинув руки в победном жесте, я вытираю подолом футболки пот со лба и замечаю желтое пятно у одного из деревьев. Странное ощущение вязкого тепла заполняет желудок, сердце начинает стучать как отбойный молоток.
Точно, Лера. Интересно, давно она
Сейчас, когда я знаю, что ночью она не была с Матвеем, я почти рад ее видеть. И даже готов извиниться за утро. Да, она не идеальная, но и я, очевидно, перегнул палку. Но кто же мог подумать, что под «такой девочкой» Матвей подразумевает Ларису, которую мы оба знаем не первый год, а Александрова тут совершенно ни при чем.
Я охаю, получив ощутимый толчок в ребро, но до того, как успеваю ответить обидчику, слышу тихий и насмешливый голос Паши:
– Давай, Ромео, подойди к ней.
Я не собираюсь идти к ней. Пока. Просто смотрю. Но до того, как я успеваю обдумать свой следующий шаг, Лера собирает вокруг себя толпу девчонок из первого отряда и уводит их с площадки. Меня она сознательно игнорирует. Почему это причиняет мне дискомфорт, я объяснить не могу.
10
До самого вечера мы с отрядом заняты выбором кружков. В лагере есть секции по футболу и баскетболу, скалолазание, рисование, театральный кружок и обучение лепке из глины. Выбор ребят меня не удивляет – большинство записывается на баскетбол, футбол или скалолазание, и мы с Матвеем и Пашей делимся, чтоб отвести каждую из групп на пробные занятия.
В целом, этот день ничем не отличается от сотни других, которые я провел в «Синичке», но сегодня меня одолевает какое-то зудящее нетерпение. Если буду честен с собой, признаюсь, что подсознательно жду новой встречи с Александровой. Наверное, все же чувствую вину за свое грубое поведение этим утром и морально готовлюсь извиниться. Но, вразрез с моими желаниями, ее нигде нет. Вот умеет она все делать назло: когда я не хочу ее видеть – тут как тут, а как хочу поговорить – прячется.
В конце концов, промаявшись до ужина, я подхожу к вожатой первого отряда Кате.
– Напарница твоя куда пропала? – спрашиваю подчеркнуто непринужденно.
Девчонка удивленно приподнимает брови и кивает в сторону террасы, на которой я замечаю Ларису в компании Матвея.
– Не она. Лера, – уточняю негромко.
– Ее не будет.
– Не будет? – не скрою, эта информация застает меня врасплох.
– Сегодня нет, – подтверждает Катя, кивая кому-то за моей спиной.
– У нее выходной? – настойчиво спрашиваю я.
– Нет. Просто ей надо было уехать, – девчонка щурит глаза. – А ты почему интересуешься?
– Поговорить с ней хочу.
– Завтра поговоришь. Она вернется утром к подъему, – пробормотав извинения, Катя торопливо отходит, оставляя меня с ощущением, подозрительно напоминающим разочарование.
До отбоя я не могу найти себе место. Вроде бы занимаюсь какими-то делами, разговариваю, играю на гитаре, когда мы с ребятами собираемся в общий круг в зале и подводим итоги дня, но в голове постоянно вертятся мысли об Александровой. Она отшила Матвея и, если информация Паши верна, физрука Ваню. Но на ночь уехала в город. Может быть, там ее кто-то ждет? Кто-то особенный?