Лето печали
Шрифт:
За полтора года Сабуров раскрыл больше дюжины запутанных дел, однако в картотеке, заведенной им в комнатах у Британского музея, клиенты обозначались только шифром. Его заказчики предпочитали не кричать о себе налево и направо.
Максим Михайлович подозревал, что так называемый мистер Браун сидит перед ним в обитом потертым бархатом кресле. Закрытый экипаж провел в дороге только несколько минут. Шторки на окнах плотно задернули, но Сабурову и не требовалось выглядывать наружу. Коляска определенно не уехала дальше Вестминстера.
Корректный
Сабуров невежливо фыркнул:
– У меня нет привычки расхаживать по Лондону с револьвером. Мое оружие лежит дома в письменном столе. При мне есть только автоматическая ручка.
Пресловутую ручку немедленно истребовали для осмотра. Удостоверившись в безопасности вещицы, его спутник вежливо заметил:
– Благодарю. Надеюсь, вы понимаете, что таковы правила.
Экипаж высадил их в пустынном квадратном дворе, окруженном безликими серыми зданиями. Принесенный в унылую комнату чайник напомнил Сабурову о России. Такой гадкий чай заваривали и в петербургских министерствах. Он издалека пах правительством, а правительство, по мнению Сабурова, всегда означало проблемы.
Получив отставку по почте неожиданно быстро, в январе шестьдесят восьмого, Максим Михайлович не удивился скорости решений в Петербурге.
– Хорошо, что за мной не прислали парней с Фонтанки, вроде того типа в котелке, – он не обманывался мирным лицом джентльмена. – Литовцев дружил с императором, а с монархом не шутят.
К чаю прилагались устрашающего вида печенья, напоминающие Сабурову экспонаты Британского музея. Он не рискнул зубами, однако пожилой человек напротив с видимым удовольствием поболтал одним в чае.
Максим Михайлович решил нарушить молчание первым.
– Я имею честь говорить с мистером Брауном? – поинтересовался Сабуров.
– Можете называть меня и так, – легко согласился собеседник. – Нам нужна ваша консультация, мистер Гренвилл.
Фотографии не отличались четкостью, однако Сабурову оказалось достаточно и размытых очертаний. Так называемый мистер Браун вынул украшенные полицейскими печатями снимки из тощей канцелярской папки серого картона.
– Сейчас у нас апрель, – он недовольно поскреб пушистые бакенбарды. – Это январь, вот февраль, а этот снимок последний, мартовский. Вернее, апрель еще не закончился.
Мистер Браун жестом фокусника вытащил откуда-то из ящика стола подробную карту Лондона.
– Вы специалист по утопленникам, – Максим Михайлович вспомнил стылый морг Литовского замка и тело Лийсы. – Однако эти трупы, пусть и найденные в воде, утопленниками не являются. Их утопили на суше, а потом сбросили в реки или озера.
На первый труп, мужской, наткнулись рыбаки, вышедшие на утренний клев в Хэмпстедском пруду.
– Потом опять был мужчина, в Риджентс-канале, – Браун ткнул карандашом в соответствующее фото. – Прошлым
Обнаженные трупы засунули в дерюжные мешки самого простого пошиба.
– Что могло бы намекнуть полицейским на возможное убийство, – недовольно сказал Браун. – Я еще не слышал о пловцах, отправляющихся в воду в завязанных мешках. И кто купается в январе?
Сабуров позволил себе короткую улыбку.
– Русские, в проруби, мистер Браун.
Британец отозвался:
– Я знаю, но позвал я вас не поэтому, – Браун налил им еще чая. – Трупы остались неопознанными. Доктора установили, что жертвам было примерно от двадцати пяти до тридцати пяти лет и что женщина была замужем.
Сабуров усмехнулся.
– В нынешние времена не обязательно стоять перед алтарем, чтобы вступить в близкие отношения с мужчиной, – Браун заметно смутился. – Даже кольцо у нее на пальце тоже ничего не значит.
Хозяин кабинета покачал головой.
– На трупах не осталось и клочка одежды. Однако руки у них холеные, они не рабочего сословия. У мужчин нашли пятна чернил или краски, а судя по состоянию пальцев женщины, она часто музицировала.
Сабуров аккуратно сложил фотографии в стопку.
– Но почему вы послали за мной, мистер Браун? – он решил называть британца именно так.
– В Скотланд-Ярде хорошие инспекторы, – добавил Сабуров. – Я работал с ними неофициальным образом.
Браун опять поскреб себя по немного отвисшим старческим щекам.
– За три месяца хорошим инспекторам не удалось установить личности убитых, мистер Гренвилл. Мне нужна ищейка, поэтому я и позвал вас.
– И вы не ошиблись, – уверил его Сабуров, легко поднявшись.
– Я забираю материалы дела, – он почти бесцеремонно загреб папку. – Первым делом я должен увидеть трупы. Надеюсь, их еще не похоронили?
Браун подвинул к себе массивную министерскую чернильницу.
– Я дам вам записку в полицейский морг, мистер Гренвилл.
Давешнего парня в котелке Максим Михайлович обнаружил в безликой официальной передней. Головной убор красовался на расшатанном столике. Неизвестный закрылся The Times. Сабуров наметанным глазом определил, что парень изучает страницу некрологов. Тоби, свернувшийся в клубочек рядом с продавленным креслом, приветственно заворчал. Парень опустил газету.
– У вас воспитанный пес, мистер Гренвилл, – одобрительно сказал он. – Я предлагал ему печенье, однако он даже не посмотрел в мою сторону.
На блюдце рядом с пустой чашкой валялись крошки. Максим Михайлович взялся за поводок Тоби.
– Воспитанный, – согласился он. – Вы, кажется, решили рискнуть зубами, мистер.
Парень поднялся.
– Можете называть меня мистер Грин, – корректно сказал он. – Я привык к корабельным бисквитам, мистер Гренвилл. Раньше я служил на флоте ее величества.