Лето прошло
Шрифт:
Когда за секретаршей закрылась дверь, отключил мобильный. Мелькнуло – а если жена? Нет, все равно, он имеет право на передышку хоть на пару часов.
Опять стук, опять секретарша. За ее спиной менеджер Дима. Черт с ним, пускай заходит. На его должность он собирался взять одинокую женщину без амбиций, но знакомые упросили. Сын их знакомых, милый мальчик, окончил тот же институт, что и Андрей, один год проучился за границей, случайно остался не у дел.
Милый мальчик, хотя и работал неплохо, раздражал с первого дня, в последнее время невыносимо. Вот стоит – новенькие джинсы «Босс», новенькая
От молодежи из хороших семей исходит некий свет. Кажется – красоты. Но нет, присмотришься: глаза маловаты, рот кривоват. Тут другое – большие родительские квартиры, большие дачи на просторных участках, желудки, не загубленные магазинными котлетами. Сам Андрей начал разбег почти с самых низов, в институт попал через рабфак, пополняя рабоче-крестьянский процент. Еле остался в Москве, женившись прямо перед распределением на москвичке. Так что классовая неприязнь к золотой молодежи сидела давно. Но, ей-богу, не было при социализме таких молодых людей – столь непоколебимо уверенных в своей способности не ошибаться. Рядом с ними хочешь не хочешь – почувствуешь себя мертвецом.
Так всего и передернуло, когда рука с ровно подстриженными ногтями протянула пестрый буклетик.
– Добрый день, Андрей Андреевич. Вот, китайцы прислали каталог.
Паршивец, и где только так говорить научился: деловито, но не сухо, дружелюбно, но без подобострастия, на равных, но не фамильярно. Бывало, за границей поражал такой же тон – какого-нибудь портье. Ну, сейчас ты у меня попляшешь!
Механически листал глянцевые страницы с сияющими шампунями, кремами, кусками мыла.
– А почему перевода нет? Мы что тебе, просто так деньги платим? Протри глаза – это ж не иероглифы, это английский! Тут тебе не институт и не заграница на родительские денежки! Все на папочку с мамочкой надеешься?
И дальше – крещендо. С надуванием шейных жил, багровением лица, стучанием кулаком по столу.
Пару месяцев назад в ресторане, наболтавшись с американцами, блеснув идиомами и пословицами, похлопал Диму по плечу:
– Вот так-то. Мы и без заграниц в свое время кое-чему научились! А ты мне все бумажки с английского переводишь. Я ж его лучше тебя знаю. Так что кончай, не трудись, впредь обойдусь без перевода. Вот с немецкого – будь добр! Я только «хенде хох» понимаю, да и то на слух.
Дима к словам подвыпившего начальства отнесся серьезно и на следующий день пришел за разъяснениями. Рядом стояла секретарша, да Андрей и впрямь английский не забыл, так что переигрывать не стал.
Поэтому сейчас ждал суеты, обиженных оправданий: «Вы забыли, вы сами говорили, я бы перевел…» Получил совсем другое. Мальчишка не раскололся, смотрел прямо, спокойно, будто хотел сказать: «Беснуешься – значит, у тебя неприятности. Какие – мне знать неинтересно. Жалеть или презирать – тоже ни к чему. Это твоя игра. А я пойду дальше своей прямой дорогой».
И уже вслух:
– Перевод я вам через час принесу.
И принесет, можно не сомневаться.
Теперь он ненавидел себя. Взбесился, что ли? Что за злоба его крутит, водит? Ведь запретил себе о плохом думать. И все равно темное рвется наружу.
Через пятнадцать минут вышел из кабинета повеселевшим, подмигнул секретарше. Та чуть не прослезилась: слава богу, прежний Андрей Андреевич! Сделал пару звонков, проинструктировал сотрудника, уезжающего в Екатеринбург, и поехал на склад.
Прекрасный склад – большой, чистый, территория с надежной охраной. Слишком большой и слишком дорогой. Хозяин, солидный, седой, из советских торговых работников, всем видом показывал: хочешь, бери, не хочешь – желающие быстро найдутся. Арендную плату сбить не удастся. Можно было сразу попрощаться. Но Андрей блефовал до конца. Расхаживал, осматривал, вслух сравнивал с другими складами – реальными и мифическими. Находил варианты получше. Давал понять: а мы и сами не лыком шиты. Сцену надо доигрывать, не теряя лица.
Когда выходил со склада почти победителем, в голове мелькнуло: «А зачем, собственно, это все?»
Надо отвечать китайцам, продолжать искать склад. Озабоченный, доехал до офиса, вошел в холл к секретарше. А там сидел и во весь рот улыбался непонятный морщинистый мужичок. Секретарша вскочила, спешно оправдываясь:
– Андрей Андреевич, он говорит, что с вами условился на сегодня. Я объясняю, что у меня ничего не записано, а он…
Бог ты мой, да это же Коля Лебедев, одноклассник! Раздобыл где-то домашний телефон, позвонил на прошлой неделе в двенадцать ночи, напросился на встречу. Забыл, совсем забыл! Что Коле Лебедеву надо – ясно: или денег, или работы. Судя по мятым костюмным брюкам и трикотажной доисторической рубашке. Не получит ни того ни другого. А вот в ресторан сводить можно. Тем более что время давно обеденное.
Водитель Саша ухмылялся, глядя, как одноклассник шефа неловко забирается в джип. И дверцу, когда приехали, захлопнул нелепо, со всего размаху.
Саша был противен, но и сам он выбрал ресторан не без тщеславного умысла – «Древний Китай» в Камергерском. Знал прекрасно, что для ресторанного новичка знакомство с китайской кухней обернется мучением.
Коля, натыкаясь на стулья и посетителей, добрался до столика. Слепо уставился в меню.
– Да я по ресторанам не хожу. Заказывай сам.
Потом одноклассник с видимым отвращением хлебал кисло-сладкий суп, ковырялся в пекинской утке, черных грибах, мычал:
– А что, ничего, вполне, вкусно…
А вот пиво ему действительно понравилось.
Тяжело просить, сознаваясь в своих бедах. Потому Коля все вспоминал, вспоминал о математичке и физруке, походе по Крыму и курении в туалете. Наконец решился:
– Слушай, Андрей, такое дело… В общем, служил я на Украине, кончил майором. Начались эти дела, перестройка и так далее. Демобилизовался, перебрался в Подмосковье. С работой никак. Левачил на «жигулях». Потом купил в кредит грузовичок, занялся перевозками. Погорел, блин, по-черному. Жена уборщицей пошла. На картошке сидим. Помоги! Возьми хоть охранником, шофером.