Лето с Гомером
Шрифт:
Абстрагироваться от реальности?
«Илиаду» и «Одиссею» можно рассматривать как поэмы без топографии. Нет нужды укоренять их в каком-то конкретном месте, потому что они адресованы универсальному не-месту. Вневременность этих поэм обращена к человеческой душе. В конце концов, мифы никогда не опирались на реальность. Разве Евангелие не нашло благодатную почву среди инуитов, так же как среди евреев? Нужно
7
См. с. 12 наст. изд.
Тем не менее поэт – это не эктоплазма, состоящая из абстракций. Поэты, как и все люди, живут в реальном мире. Они дышат определенным воздухом, питаются плодами своей земли, любуются неповторимыми пейзажами. Природа подпитывает их взгляд, взгляд подпитывает вдохновение, а вдохновение порождает произведение. У «Илиады» и «Одиссеи» была бы другая тональность, если бы Гомер был молдовалахом.
На острове Тинос, напуганный порывами ветра и оглушенный светом, я понял, что гомеровская поэзия родилась из встречи гения места и с человеческим гением. Эти поэмы вдыхали именно этот воздух и это море. И если Гомер обладал таким запасом образов и аналогий, то потому, что эта география была ему очень близка, потому, что он любил эти места, тут и там черпая образы, которые были бы другими, если бы они были собраны в других краях:
Словно как маслина древо, которое муж возлелеялВ уединении, где искипает ручей многоводный,Пышно кругом разрастается; зыблют ее, прохлаждая,Все тиховейные ветры, покрытую цветом сребристым;Но внезапная буря, нашедшая с вихрем могучим,С корнем из ямины рвет и по черной земле простирает, —Сына такого Панфоева, гордого сердцем Эвфорба,Царь Менелай низложил и его обнажал от оружий.Словно как лев, на горах возросший, могучестью гордый,Если из стада пасомого лучшую краву похитит,Выю он вмиг ей крушит, захвативши в крепкие зубы;После и кровь и горячую внутренность всю поглощает,Жадно терзая; кругом на ужасного псы и селяне,Стоя вдали, подымают крик беспрерывный, но выйтиПротив него не дерзают: бледный их страх обымает, —Так из троянских мужей никого не отважило сердцеПротив царя Менелая, высокого славою, выйти.Жизнь в свете
«Одиссея» и «Илиада» лучатся фотонами. У греков всегда был культ света. На свою беду Ахиллес становится собственной тенью. Покинуть свет Солнца – зловещее предзнаменование. С этой звездой шутки плохи. Свет наполняет нашу жизнь и радует мир. Он омывает эти поэмы прозрачным золотом. Каждый высаживающийся на греческих берегах ищет этого золотого дождя. «Лейтмотив Греции – это свет», – писал Морис Баррес [8] .
Со времен Гомера писатели, путешествовавшие по Эгейскому морю, всегда заводили там одну и ту же песню, отдавая дань солнцу. Мишель Деон восхищается тем, что обретает на острове Спеце «мир света». Генри Миллеру [9]
8
Морис Баррес (1862–1923) – французский писатель и политический деятель; цитата из его книги «Путешествие в Спарту» (1906).
9
Miller H. Le Colosse de Maroussi, 1941. – Примеч. автора.
Конец ознакомительного фрагмента.