Лето Святого Мартина
Шрифт:
И лишь когда его повторили более громко и более повелительно, он повернулся и увидел, что кричал Фортунио. Объятый внезапным страхом и беспокойством, парижанин подошел к капитану. Неужели все открылось? Но слова Фортунио сразу успокоили его опасения:
— Сейчас же проводи мадемуазель де Ла Воврэ к себе.
Гарнаш поклонился и, выполняя приказ, последовал за капитаном, а пока поднимался по ступенькам, ведущим в замок, он догадался, что именно прибытие курьера заставило их неожиданно удалить мадемуазель.
Когда они оказались в ее прихожей в северной башне, Валери повернулась к нему и
— Прибыл курьер.
— Я знаю, я видел его во дворе. Откуда он? Вы выяснили?
— От Флоримона, — от возбуждения она побледнела, как мел.
— От Флоримона? — воскликнул он, не зная, огорчаться или радоваться. — Из Италии?
— Нет, месье, не думаю. Из сказанного я поняла, что Флоримон уже на пути в Кондильяк. О, это был удар для них. Они сразу потеряли весь аппетит и, вероятно, решили, что и я потеряла свой, иначе не приказали бы немедленно возвращаться сюда.
— И вы ничего не знаете, кроме того, что курьер от маркиза?
— Ничего, и вряд ли я что-нибудь узнаю, — ответила она, и ее руки упали, а глаза умоляюще взглянули в его сумрачное лицо.
Но Гарнаш смог только прохрипеть проклятие. Мгновение он стоял неподвижно, взявшись по привычке рукой за подбородок, устремив глаза в окно и размышляя. Гордость и желание узнать побольше о послании, которое привез курьер, опять затеяли схватку в его душе точно тзк же, как это случилось с ним во дворе. Вдруг его взгляд упал на девушку, такую милую, хрупкую, безутешную. И он наконец решился.
— Мне этого мало! — воскликнул он. — Я должен знать, где находится Флоримон. О, если бы мы только могли отправиться навстречу ему, когда вечером покинем Кондильяк.
— Вы все предусмотрели для этого? — спросила она, и ее лицо прояснилось.
— Все готово, — заверил он ее. Затем, без всякой видимой причины понизив голос, быстро и настойчиво произнес: — Я должен пойти и выяснить, что смогу. Пусть это и рискованно, но риск, которому мы подвергаемся, если будем действовать вслепую, не подозревая об их планах, куда больше. Маловероятно, что кто-то зайдет и обнаружит мое отсутствие, поскольку все заинтересованные лица будут возле курьера, но если все же это случится -вы ничего не знаете. Не забывайте, вы не знаете итальянского, а я — французского. Вы скажете, что, наверное, я вышел на минутку набрать воды. Вы поняли?
Она кивнула.
— Затем запритесь в вашей спальне и ждите моего возвращения.
Он подхватил большой глиняный сосуд, в котором хранилась вода для него и для мадемуазель, и, вылив ее через окно в ров внизу, вышел из караульной комнаты и направился вниз по ступенькам во двор.
Он украдкой выглянул. Ни души вокруг. В это время дня двор всегда был пуст, а часового у двери в башню ставили только ночью. Напротив находилась другая дверь, ведущая в коридор, из которого можно было попасть в любую часть замка. Спрятав за этой дверью глиняный сосуд, который нес с собой, Гарнаш шел по коридору. Однако в его душе не прекращался конфликт. Временами он проклинал свою медлительность, временами — поспешность и готовность взяться за это грязное дело, одновременно он не уставал посылать всех женщин к дьяволу, поскольку по их воле он был вынужден пасть так низко.
Глава XIV. ПИСЬМО ФЛОРИМОНА
В огромном зале замка Кондильяк, где обедали маркиза, ее сын и мадемуазель де Ла Воврэ, произошло смятение, когда выяснилось, что прибывший курьер имел при себе письмо от Флоримона, маркиза де Кондильяка.
Мадам поспешно поднялась, на ее лице читались страх и презрение, она приказала немедленно удалить мадемуазель. Валери спрашивала себя, не могло ли это письмо — или хотя бы какое-нибудь послание — быть написано ее женихом для нее лично. Но из гордости она не задала этого вопроса. Она собиралась справиться о здоровье Флоримона, о том, как он выглядит, где курьер оставил его и еще о многих вещах, но маркиза заговорила прежде, чем ей удалось это сделать.
Услышав, как маркиза приказала Фортунио позвать Баттисту, чтобы тот проводил мадемуазель в ее комнаты, Валери молча поднялась и с достоинством сделала несколько шагов в сторону двери, выказывая покорную готовность удалиться. Однако она не могла оторвать глаз от запыленного курьера, который, швырнув на пол шляпу и хлыст, распечатывал сейчас бумаги, чтобы вручить их вдове, стоящей перед ним.
Мариус, разыгрывающий беззаботность, оставался за столом, и его гончая продолжала лежать, растянувшись у его ног; он то потягивал вино, подливаемое прислуживающим ему пажом, то поворачивал бокал к свету, как бы любуясь красотой оттенков глубокого красного цвета.
Наконец Фортунио вернулся, и мадемуазель удалилась, высоко подняв голову и, казалось, мало интересуясь тем, что происходит вокруг. С ней ушел и Фортунио. Маркиза, держа пакет, полученный от курьера, приказала удалиться также и пажу.
Когда, наконец, они остались втроем, она вновь повернулась к посланцу. В потоках света, льющихся сквозь высокие, украшенные красно-голубыми гербами окна, маркиза выглядела впечатляюще: платье черного бархата облегало ее высокую, гибкую фигуру, пышные блестящие локоны спадали на плечи из-под белого капора, черные глаза и ярко-красные губы выделялись на ее лице цвета слоновой кости, несмотря на охватившее ее волнение.
— Где вы оставили маркиза де Кондильяка? — спросила она посланца Флоримона.
— В Ла-Рошете, мадам, — ответил курьер, и его ответ заставил Мариуса с проклятьем вскочить на ноги.
— Так близко? — выкрикнул он.
Но взор вдовы остался спокоен и безмятежен.
— Почему же он сам не поторопился в Кондильяк? — спросила она.
— Я не знаю, мадам. Я не видел месье маркиза. Его слуга принес мне письмо и приказал ехать сюда.
Нахмурившись, Мариус подошел к своей матери.
— Давайте посмотрим, что он пишет, — нетерпеливо предложил он.
Но его мать не обратила на это внимания. Она стояла, взвешивая пакет в своей руке.
— Значит, вы ничего не можете сказать нам о месье маркизе?
— Ничего более того, что уже сказал, мадам.
Она велела Мариусу позвать Фортунио и отпустила курьера, приказав капитану накормить его.
Оставшись наконец вдвоем со своим сыном, она торопливо разорвала конверт, развернула письмо и принялась читать. Мариус, сгорая от нетерпения, подошел к ней ближе и стал за ее плечом, чтобы видеть текст. Она развернула письмо и начала читать: