Лето выбора
Шрифт:
Пришлось объяснять.
– Это сберегло бы нам время и силы, - согласился Валежный.
– Пламенный власть не отдаст, вцепился когтями и клыками...
Яна кивнула.
Пропаганда у врага работала на полную мощность. Кого загоняли добровольно, кого добровольно-принудительно. Но войско росло. Цена таких вояк копеечная, но мясом завалить врага всяко сойдет.
А для Яны и эти парни были бесценны!
Каждый, каждый погибший в гражданской войне - это еще минус одни рабочие руки, минус один отец для детей, минус
Понятно, когда внешний враг развязывает войну в чужой стране. И радуется, подглядывая в окошко. Ему чего? Враг сам себя уничтожает, это хорошо.
Но Яне-то Русина нужна...
То есть не нужна, но...
Жалко, Хелла всех сожри!
Жалко, понимаете?!
За цифрами стоят живые люди. Может, у мужчин как-то получается от этого абстрагироваться, а вот Яна не умела. Не могла...
Жом Зарайский поглядывал с надеждой. И Яна махнула рукой.
– Тор генерал, пока убивать не будем?
– Пока поживет, - согласился Валежный.
– Сейчас вас, жом, развяжут. И дадут бумагу и карандаш. Запишите подробно все, что вспомните. Потом мы с вами еще поговорим. Подробнее.
Зарайский помрачнел.
Кажется, где-то он уже наврал. Но не жалеть же афериста?
Вот еще не хватало!
Русина, Хормельская волость.
Такого не ожидал никто.
Илья отдал приказ - не жалеть никого. Убивать всех, кто сопротивляется. Разве что детей оставлять в живых.
Боль и обида требовали выхода.
И заполыхали села и хутора Хормельской волости. Черным жирным пламенем понеслись в небо костры от горящих домов.
Илья не церемонился.
Что могут противопоставить регулярной армии отряды 'счастливчиков'? Ну... могут.
Но не слишком многое. С дисциплиной у них проблема, с вооружением, с конями... Илья не стеснялся в средствах. Да так, что даже видавшие виды вояки отводили глаза. Кое-что и для них было слишком.
Ладно - захватить село. Но поля-то зачем вытаптывать? Избы поджигать? Демонстративно вешать всех мужчин от пятнадцати до пятидесяти? Отдавать баб на забаву?
Есть вещи, которые не одобряют даже свои.
Но Илье все было безразлично.
Ему было больно, понимаете, больно! Его Анна! Его любовь!!!
За это предстояло кому-то заплатить. И плевать Илье было на Маргошу, которая ждала от него весточки. На всех плевать. А Яна даже и не думала о нем.
Может, настоящая Анна и написала бы.
Ну хоть повидаться. Хоть про сына сказать. Но Яна автоматически перенесла на Алексеева свое отношение к Цветаеву. Почему-то решила, что ему тоже не нужен ребенок, хоть это и было неправдой. И даже Валлежному ни слова не говорила.
А тот и не напоминал - еще не хватало!
Молчать и молчать. А то еще захочет императрица чего-нибудь не того, а Алексеев... да ладно еще, что женат! И познатнее жены
Но ведь и в императоры Алексеев не годится. Решительно. Так что - молчим, от греха.
А Илья лютовал и зверствовал. И долго такое положение дел продолжаться не могло.
***
– Ой, горюшко! Ой, лышенько!
Валька голосила от души. И немудрено было...
То племянник! А то вся семья, считай! Стариков выкинули, отца и братьев вырубили, над сестрами-невестками надругались. Детей и тех не пожалели. Двоих конем стоптали.
Может, и не специально, да с того ж не легче!
Стоит ли удивляться, что Никон слушал этот вой, слушал донесения и наливался дурной кровью.
По его землям!
Шляется какая-то сволочь!
В своих симпатиях и антипатиях Никон был последователен. С Валежным он даже разговаривать не пожелал, впрочем, Валежный и не настаивал. И больше никого не присылал. Нечего людей губить.
Все сказано, все услышано... между людьми. Теперь заговорят снаряды и пулеметы.
С Пламенным Никон бы тоже не разговаривал - тварь та еще! Чего уж... не любил Никон власть в принципе. Его б воля, собрал бы он всех правителей - политиков - королей - царей, да и утопил в одной бочке на глубоком месте. И чиновниками сверху присыпал.
Да, еще можно туда гранатку булькнуть. Парочку даже. Чтоб точно ничего не всплыло. Такая вот простая политическая программа.
Увы, видимо, она опередила свое время, и сильно. Никто из власть имущих на нее добровольно не соглашался, разве что удрать не успевали.
Но орать: 'на коня' и мчаться на праведную месть Никон не стал. Вместо этого подозвал к себе одного из подчиненных.
– Давай-ка, направь разведку. Пусть посмотрят, кто там, сколько, какими силами...
И то понятно. Чего людей-то губить? Сначала осмотреться надо...
***
Донесение доставили на третий день, и Никон едва слюной от возмущения не подавился.
Полк?!
Всего лишь полк паркетных шаркунов?!
Ну, вы сами, твари, напросились... сколько вас там? Порядка пяти тысяч? А я могу втрое, вчетверо больше собрать... не видеть вам первого снега! И лета вы тоже не увидите...
Собирать людей даже и не пришлось. У Никона оказалось около двенадцати тысяч человек. Илья все за него сделал.
Сжег ты хутор? Куда люди пойдут?
Да к своим, понятное дело, и по дороге вести о тебе разнесут! И тут уж каждый, кто может держать оружие, каждый в строй встанет! И плевать им на твои душевные страдания!
Так что примерно через четыре дня Никон выступил навстречу Илье.
Анна, Россия.
Школа, конечно, уже закончилась. И Гошка, неожиданно для себя, получил приличные оценки.